Ерназар-бий жил в середине XIX века. Когда хорезмский хак не выполнил данного Айдос-бию обещания помочь создать Каракалпакское ханство, Ерназар-бий сам объединил свой народ и впервые на родине предков — в Туранской низменности восстановил ханство каракалпаков.
Поразительно, но и смерть этих великих биев была в чем-то похожа друг на друга.
Маман-бий. Мечтая наладить добрососедские отношения с ханствами, расположенными выше по течению Амударьи, а также пустить корабли по Аральскому морю, он пригласил из России мастеров корабельного дела, и в первую же ночь после начала работ в ауле расположенного у слияния Амударьи и Арала, где пресная вода не смешивалась с соленой, вместе с главным мастером был предательски забит своими самыми близкими людьми.
Айдос-бий. Через некоторое время после получения разрешения у хорезмского хана на образование Каракалпакского ханства близкие родственники бия объявили его «Айдосом-изменником», утверждая, что он продал страну Хивинскому хану, и в песках Каракумов Айдос-бий был зарезан руками своего приближенного.
Ерназар-бий. Восстановил каракалпакское ханство, объявил Зарлыка — потомка Чингисхана, по национальности казаха, ханом, но через неделю после этого был застрелен близкими родственниками.
Сегодня, когда над нами нависла тяжелая беда, я вспоминаю и ясно вижу погубителей истинных сынов народа — карьеристов, славолюбцев, просто нечистых на руки... К сожалению, их духовные потомки как были, так и остались. Ныне наши реки, озера, моря, тугаи, когда-то урожайные поля уничтожили именно такие люди — продажные, с мелкой душонкой подлецы. Трагедия человечества с незапамятных времен рождается на линии борьбы зла и добра. И пишется зачастую кровью добра. Историю любого народа, вообще историю, нельзя подогнать под два слова «прошлая жизнь». Точно так же трудно поставить рядом трех великих биев каракалпакского народа — Мамана, Айдоса, Ерназара — и дать им равнозначную оценку. Но есть одно главное обстоятельство, которое не только сближает их, но и приравнивает друг к другу — это взгляды на природу, их внутренние чувства любви к Амударье и к Аральскому морю. В легендах и дастанах, широко распространенных в народе, каждый из них своими славными делами остался в памяти потомков навечно.
Когда-то, приведя последних переселенцев к берегам Арала, Маман-бий обратился к ним:
— Где вы можете найти пропитание? — И сам же указал дланью: — Вот здесь, в Арале! Где для вас откроется сытая жизнь? Вот здесь, в Амударье! Цените их и берегите!
Айдос-бий в свое время как бы добавил к словам Маман-бия:
— Когда мы умрем, наши тела омоют водой Амударьи. Храните ее чистоту! Дабы дух человеческий и природа оставались чистыми. Если проголодаемся — Арал наш готовый дастархан — не смейте плевать на свой дастархан!
Мысли предыдущих биев дополнил Ерназар-бий:
— Кто загрязняет свой колодец, тот загрязняет и молоко своей матери. Помните, кто вызывает пожар в тугаях, у того сгорит дом!
Как видим спустя столетия, слова их оказались провидческими. Да, мудрые наши предки были хозяевами своих слов. Руководя своим народом, они использовали все возможности для расцвета родного края: возделывали землю, сажали сады, пасли многочисленные стада... Амударья была полноводной, рыба на икромет поднималась вверх по течению вплоть до гор. Мальки возвращались вниз и росли на широких просторах моря. Становились золотистыми сазанами, серебристыми усачами и осетрами, другими видами ценных рыб. Арал поистине напоминал котел, наполненный доверху рыбой. Это и вызывало завистливые взгляды недружелюбных соседей. Начались разбойные набеги. Многие хотели завладеть богатым краем. Чтобы согнать исконных жителей и заставить их бросить насиженные места, начинались грабежи, насилия. Девушек и женщин забирали в неволю, молодых мужчин продавали в рабство, а скот угоняли. Народ разорялся и поневоле был вынужден покидать родные места. Очень верно передал атмосферу тех смутных времен классик каракалпакской литературы Ажанияз в своем великом и печальном творении «Бозатау».
Вот эти строки:
Вместо сада остались одни сухие корни,
Вместо соловьев поют вороны и сороки.
Все мое тело горит, а в сердце сгусток крови,