— Пока нет никаких указаний.
Я тут же возразил:
— Указания будут. Нельзя терять времени, надо действовать!
Мои предложения были одобрены. Товарищи Минченко и Шаповалов дали распоряжение секретарю Пинского горкома тов. Тимельштейну помочь мне создать партизанский отряд из коммунистов и комсомольцев города. Получив «благословение» партийного руководства, я вышел из кабинета.
— Есть санкция, — сказал я Вере. — Нужно немедленно приступать к организации отряда. Пойдем в горком. Раз уж вы хотите считать себя первыми бойцами нашего отряда, будете помогать мне.
Развернулась напряженная работа по подбору бойцов.
Самым активным помощником в организации партизанского отряда была Вера. Она отбирала людей и направляла их в горком партии, где я с каждым из них беседовал. При подборе добровольцев учитывалось состояние здоровья, семейное положение, дисциплинированность, готовность выполнять самые опасные задания, ну и, конечно, желание товарища быть зачисленным в отряд.
Помню, ко мне явился высокий, худой, немного сутулый юноша в поношенной шинели, без всякой военной выправки. По виду — больной. Я спросил:
— Как у вас со здоровьем, молодой человек?
Юноша мгновенно переменился — порозовел, вытянулся, сутулости как не бывало.
— Я совершенно здоров, товарищ командир, — сказал он. — Готов выполнить любое задание по защите Родины!
Помню, я губу закусил от удовольствия. По своему опыту знал — из таких толк будет. Это был Иван Чуклай.
Самыми молодыми в отряде были секретарь горкома комсомола Саша Беркович, Виктор Лифантьев и Эдуард Нордман.
Через несколько дней первый партизанский отряд в составе 60 человек — коммунистов, комсомольцев и беспартийных города Пинска — был создан. Он состоял из трех групп. Командиром одной из них был С. Г. Корнилов.
28 июня на подступах к Пинску наш отряд уже вступил в бой с немецкими танками. Боец Солохин — инструктор Пинского горкома партии — связкой гранат подбил головной танк. Чуклай, Солохин и командир их группы С. Корнилов первыми забрались на танк и захватили его экипаж в плен.
К вечеру 3 июля наша разведка установила, что севернее Пинска движется кавалерия неприятеля. За ночь мы сосредоточились в трех километрах от города, в районе имения Заполье, и заняли боевую позицию вдоль дороги. Часть людей окопалась и укрылась за вековыми липами. Группа Корнилова расположилась на кладбище, несколько восточнее Заполья. Все с напряжением ждали противника.
В предрассветном тумане 4 июля два эскадрона кавалерии неприятеля вышли из леса и походным порядком двинулись на Пинск по дороге, вдоль которой залегли партизаны. Каждый из нас взял на мушку противника и ждал команды. Мне хотелось подпустить врага поближе с таким расчетом, чтобы бить без промаха
Я взял на мушку командира и был уверен, что от моей пули ему не уйти. Заранее условились, что мой выстрел послужит сигналом для открытия огня.
Первый эскадрон противника уже оторвался от леса и поравнялся с цепью партизан, второй — выходил из леса. Залп, второй…
В рядах врага началось замешательство, многие повернули обратно в лес, лошади без всадников метались по дороге, потом побежали за отступавшими. Минут через пять с опушки леса фашисты открыли сильный огонь по нас из пулеметов.
Мы не в состоянии были надолго задержать противника и по команде, отстреливаясь, начали отходить вдоль дороги в овраг на окраине города.
Группа Корнилова начала огнем прикрывать наш отход. К Корнилову был послан связной с приказом отрываться от противника и присоединяться к нам.
Фашисты открыли шквальный огонь, от которого рожь срезало, как косой. Вскоре в овраг собрались бойцы всех групп. Помню, выползают из ржи комсомольцы Чуклай, Нордман и Беркович. Все они в крови, особенно Чуклай.
— Что, ранен? — спрашиваю.
— Нет, — как-то виновато и печально ответил Чуклай.
— Откуда же кровь?
— Убит Корнилов, товарищ командир. Мы его несли, но нас так начали обстреливать, что пришлось тело оставить. Вот его партбилет и наган.
В этом бою было ранено еще два человека. Они были отправлены в советский тыл.
Перед уходом из оврага весь отряд поклялся отомстить врагу за смерть своего товарища. Тут же мы условились ничего не говорить Вере Захаровне о смерти мужа. Я сказал бойцам, что при встрече сам буду перед ней отчитываться.
С запада город обстреливала немецкая артиллерия. Кавалерия, которую мы несколько потрепали, больше на Пинск с севера не наступала, но обстрел с этого направления усилился. Мы организованно уходили через западную часть города за реку Пину.