Мне бы так хотелось увидеться с тобой. У меня впечатление, что Индия больше не может ничего тебе дать и что здесь у тебя есть шанс довольно быстро озолотиться, чтобы сделать что-то более важное, используя собранные средства (к примеру, другая денежная авантюра или свадебное путешествие с твоей очаровательной подругой, с которой я хотел бы познакомиться -- с самыми чистыми намерениями!) Наконец, я не могу избавиться от опасений за тебя -- неизбежное уменьшение сил сопротивления, вызванного наркотиком, лёгкая вялость, которую он может вызвать. Уверяю тебя, что пишу всё это не из эгоистического желания поскорее тебя увидеть, но из-за известного тебе тревожного беспокойства за тебя же. Пиши почаще, Бернар, мне нужно чувствовать тебя рядом. Не волнуйся по поводу моего слишком долгого молчания: это не по небрежности, а из-за физической усталости.
Обнимаю тебя, старина, и остаюсь твоим наилучшим другом в любых обстоятельствах.
Б.
U
В-глубинах-леса, июль 51
Бернару д'Онсие
Дорогой Бернар, вот уже долгое время я оставляю тебя без новостей, но это совсем не то, что называют бессердечием. Мир, где ты живёшь, да и ты сам -- всё кажется мне таким далёким, таким далёким, что порой мерещится, будто я уже никогда не смогу пересечь эту толщу окружающего меня леса, разбить тесный круг этого маленького ночного светильника, чтобы добраться к тебе сквозь ночь; таким далёким, что, кажется, никого никогда нигде не встретить, и что остаются только стрекочущие в ночи насекомые; этот нескончаемый острый трепет, эта вибрация... Да, мне кажется, я принадлежу другому миру, и порой я ощущаю себя пойманным своего рода беспомощностью в общении с "внешним", даже с тобой, как будто слова, которые я использую, имеют совсем другой смысл там, "у вас"; впрочем, теперь я совсем не уверен, что те слова имели смысл; но я не знаю больше ничего, кроме ощущений, крайне примитивных: усталость, опасность, сон или голод и это мелкое навязчивое одиночество -- а потом всё немеет в хороводе маршей по лесным тропам, сна, а потом снова маршей -- всё, кажется, застывает в молчании, и даже стрекотание насекомых как будто стирается, и порой задаёшься вопросом, если всё это не сон, то в какой момент ты потерял осознание себя; "Кайф в лесу". Понимаешь, здесь нет больше никого, кто мог бы дать тебе доказательство твоей реальности -- есть только ты и лес, лес и ты; и сражаешься с тропами, реками, болотами также, как вы там занимаетесь любовью, как вы курите опиум или беседуете с друзьями -- чтобы стереть этот едкий вкус одиночества, эту блокаду себя самим собой; для того, чтобы жизнь продолжалась несмотря ни на что. Вуаля. Так что если я подолгу не пишу тебе, то дело в том, что я погружён в сон или остался грезить в своём гамаке, заново переживая некоторые из тех наших далёких вечеров, когда я был другим Бернаром, очень давно.
Но всё же я счастлив пережить этот опыт, это доказательство силы, которое я предъявляю самому себе. И если некоторые из этих ночей -- как эта -- порой кажутся абсурдными, знаешь, что за ними придут другие дни, полные тысяч трудностей, создаваемых лесом, которые нужно преодолеть, чтобы продолжать, и которые не позволяют вам думать. Я черпаю в этом некую жестокую радость, как это было на море, когда я боролся к бурей, как это было в концлагерях -- словно это господство, эта власть над врагом, над стихиями в то же самое время освобождало бы вас от другого, внутреннего, врага. Приходится разбить кварц, чтобы найти там золотой самородок, и возможно, подобным же образом, есть что-то в нас, что требует быть разбитым для того, чтобы найти, наконец, немного гармонии и полноты, чтобы примириться с самим собой, не так ли?
Вот уже четыре месяца я в этих джунглях, и чувствую, что в состоянии продержаться ещё долгое время -- когда у меня будет немного денег, я попытаю свой шанс, отправившись дальше вглубь леса в поисках золота. Полагаю, что с опытом, приобретаемым каждый день, я преуспею там, где другие потерпели неудачу. Это золото позволит мне купить небольшой парусник и, кто знает, возможно, нанести тебе визит в Индию? Ты -- единственный, кого бы я хотел видеть; мир был бы пуст, если бы тебя не было в нём.
Я представляю твой отпуск в Кашмире с Маник. Присланная тобой фотография позволила мне помечтать... Я рад видеть тебя влюблённым -- безусловно, это даст тебе сил добиться успеха, теперь у тебя есть наилучшие причины выиграть эту партию -- для неё. Ведь настолько абсурдно жить только для себя... Эта любовь -- уже успех сам по себе.
Пиши мне почаще, насколько это возможно; твоя дружба помогает мне думать, что есть смысл когда-нибудь выбраться из этих зарослей -- ибо временами я спрашиваю себя, смогу ли я найти кого-нибудь за пределами этого леса, а идея возвратиться в Европу кажется мне такой же абсурдной, как "спуститься" в Кайенну и найти одиночество в маленьком номере гостиницы.