Подруга, я чувствую себя оставленным всеми, кто мне помогал, и ощущаю себя бродягой, бредущим в ночи по дорогам Африки. Голос нашёптывает мне: "Сдайся, откажись, возвратись в Бразилию, где ты найдёшь Изу, нормальную, богатую жизнь -- жизнь общепринятую".
Подруга, почему это "состояние милости", в котором я пребывал раньше, покинуло меня именно в тот момент, когда мне нужны все мои силы? Если я потерял это "состояние милости", значит ли это, что другие правы? Не должен ли я довериться себе, довериться Бернару в его лучшие моменты, наперекор нынешней темноте, в которой я пребываю, и наперекор суждениям других? Или как, или позволить умереть всему этому прошлому, всему тому, что было смыслом моего существования начиная с концлагерей?
Подруга, хочу процитировать вам два пассажа из последних писем моей матери: "Когда ты закончишь шляться. Мне кажется, ты скорее, бежишь от самого себя, чем ищешь. Эта жизнь кочевника без своего угла -- чудесное оправдание, обучение, оставляющее за дверью ценности, которые, похоже игнорируются. Нужно пользоваться всем этим богатством, чтобы делиться им с другими; это не означает возврата в рамки или формулы, это означает принимать жизнь и людей, и любить их... достаточно просто любить; это, возможно, труднее -- но это более утешительно. Любовь -- это Покой". Далее моя мать пишет: "...Я думаю, что мы реализуемся лучше, когда принадлежим многим другим; это наилучший способ доработать свои формулы, очистить идеи. Это не отказ или отречение: отказываемся лишь от гордости или от эгоизма".
Подруга, неужели гордость и эгоизм влекут меня в Индию???
Но когда мы достигнем всех наших человеческих целей, найдём любимую женщину, удовлетворённую жизнь, что это изменит? Всё повторится снова и снова, ибо, кажется, всегда будет оставаться толика жажды и голода. Подруга, мне кажется, что никакой цели невозможно достичь по-настоящему, пока мы не свяжем себя с единственной внутренней целью, единственным внутренним божественным, которое мы должны откопать в себе, обрести в себе... Разве Христос не говорил: "Оставь всё и следуй за мной"? Мне кажется, что нужно оставить всё, чтобы обрести своё подлинное Существо, а не это издёрганное, разделённое, противоречивое существо, которым мы являемся ныне. Ибо как можно претендовать на то, чтобы "дать" что-то другим, когда мы сами -- лишь изменчивая, внешняя, неопределённая сущность. Подруга, не требуется ли СНАЧАЛА в полной тишине достичь сердца своего существа? Мне кажется, что сначала мы должны превзойти это стерильное сознание, заставляющее нас бегать по кругу. Нужно иметь мужество окунуться в нашу великую внутреннюю тишину и позволить пробудиться этому Существу из глубин, проблески которого я пережил в Индии... Подруга, мне кажется, что я выжил в Маутхаузене и Бухенвальде только для того, чтобы испытать это высшее открытие. Неужели это гордость? Неужели литературщина? Неужели эгоизм? Подруга, мне нужно услышать ваш ответ. Вы можете внести доверие и покой в мой нынешний беспорядок, ибо всё во мне расшатано.
Прошу прощения за это затянутое письмо, в котором я пишу только о себе. Я предпочёл бы побыть в молчании рядом с вами, и уверен, что ваше молчаливое Присутствие помогло бы мне... Где вы, Подруга?
Пишите мне в Париж, потому что здесь я живу слишком бродячей жизнью, чтобы дерзнуть дать вам адрес. В Париже я буду в конце июня. Тогда придётся окончательно решить, уезжать ли мне в Индию или возвращаться в Бразилию...
Обнимаю вас со всей признательностью, о которой вы и так знаете.
Б.
U
Зиндер (Нигер) 23 мая [1953]
Бернару д'Онсие
Бернар, несмотря на нашу ссору я осмеливаюсь просить тебя оказать мне услугу; речь вот о чём:
На случай, если я возвращусь в Индию в течение нескольких месяцев, согласился бы ты дать мне "рекомендацию" перед индийскими властями, как ты это сделал два года назад, до моего отъезда в Гвиану? Я знаю, что получение визы долго и хлопотно, поэтому ты можешь мне помочь, если желаешь -- именно поэтому я берусь за это прямо сейчас, до того, как решил, возвращаюсь ли я в Индию или в Бразилию.
Даю слово чести, что не "сяду тебе на шею" в случае возвращения в Индию. Речь идёт о простой формальности для получения визы. Впрочем, до настоящего времени я давал тебе достаточно доказательств, что могу выкарабкаться самостоятельно, где бы ни находился -- в Гвиане, в Бразилии или в Африке (вспомни, что в Рио я встретился с Уотсоном только после того, как наладил свои дела в A.F.P.)
............
Я достаточно утомлён физически за эти два с половиной беспощадных года в Гвиане, в Бразилии, в Африке. Отдохнув во Франции, я смогу видеть более ясно и сделаю окончательный выбор. (...) Эта моя потребность в Индии слишком глубинная: но иногда трудно дойти до конца своего внутреннего стремления. Я никогда не сожалел о том, что ушёл из администрации Колоний, и мне думается, не должен ли я доказать то же самое в отношении Уотсона. Кажется, что в жизни повторяются одни и те же ситуации, всегда те же под различными масками, и каждая из этих ситуаций всегда указывает в том же направлении, каждый раз пытается заставить прочитать одно и же послание. Решение, которое каждый раз приходится принимать в каждой из этих ситуаций, должно помочь нам лучше осознать наш СМЫСЛ. Возможно, в этом и состоит настоящее мужество: принять этот "смысл", принять самого себя, даже если наши очевидные интересы противоречат выбору, который мы делаем. Я так хотел бы, чтобы ты понял всё то, что я чувствую в своих глубинах (...)
Бернар, зачем мы причиняем друг другу боль "словами" -- тогда как я убеждён, что мы ДОЛЖНЫ понять друг друга, где-то на ином плане?? -- если хочешь, напиши мне в Париж.
Б.
U
Фрагмент дневника
(Это был "конец" африканского периода Сатпрема)
Зиндер (Нигер)
Воскресенье 24 мая 53
Мимолётное впечатление от пустыни, которое у меня было в Догондучи, изгладилось, и в течение двух дней мы двигались по прямой линии через бесконечные плоские и знойные джунгли с их колючими кустарниками, потрескавшейся землёй с вылезающими на поверхность чёрными блоками латерита и железняка. Бирнин-Конни -- Мадава -- Маради -- Тесава. Наконец, начались торнадо, и я, смертельно уставший, прибыл в Зиндер, изнурённый часами езды под свинцовым, душным, наэлектризованным небом. Непроницаемый песчаный ветер, словно стена цвета охры, охватил город за несколько секунд, и словно вихрь, начался дождь. Передышка -- но трасса на хоггар* закрыта.
Потратил всё утро на изучение Зиндера: европейские, ливанские или арабские перевозчики, но я прибыл на неделю позже. Предстоит зимовка протяжённостью в три...
U