Чикаго, 28 июня 1947
Согласно обычным консервативным источникам, у США есть запас "новых и улучшенных атомных бомб в количестве, достаточном для того, чтобы разрушить все крупные города на земле" -- говорит доктор Роберт Хатчинс, Президент Чикагского Университета, где проходили первые эксперименты с атомными бомбами.
U
Пондичерри 6 августа [1947]
Клари
Подруга. Я не получил ваше длинное письмо, а лишь пару слов сегодня утром о вашем возвращении в воскресенье.
В свою очередь пишу вам, дабы рассеять все иллюзии -- если иллюзии имеют место. "Надеюсь, у вас будет для меня множество вещей, которые мне нужно услышать, а также и прочесть" -- говорите вы. В случае, если вы действительно так подумаете, вне канонов дружеской вежливости я попытаюсь донести до вас, что мне нечего сказать, и уж тем более написать.
Не знаю, какого рода иллюзии вы можете питать насчёт меня -- однако, вы проницательны. Я, в свою очередь, играл комедию "будущего-гения-который-пока-не-высказался" и принял свою игру... Будущий гений -- бездарь, и нет смысла это приукрашивать, оправдывая свой идиотизм и успокаивая тех, кто пребывает в сетях собственной посредственности. Возможно, существует немало "гениев", способных "вовремя заткнуться", во всяком случае, более честных.
Мне надоело плутовать -- и с вами, и с другими -- потому что, в конечном счёте, невозможно загримировать свою собственную несостоятельность.
Всё это, однако, не означает, что я позволю кому-нибудь назвать меня посредственностью. Оно смотрит на меня... Поистине, можно сказать, ОНО СМОТРИТ НА МЕНЯ -- что-то вроде раскаяния, сожаления или угрызений совести -- и этот взгляд, никто не может аннулировать его, даже я.
Что я люблю в вас -- что я любил -- так это то, что вы всегда срывали с меня маску. Если вы вдруг начнёте "верить" в меня или какой-либо другой вздор, тогда зачем вообще... Я пока ещё в состоянии сам себя разрекламировать и опозориться со своим собственным хламом; но от вас я приму лишь иронию. Я дорожу вашим презрением и делаю всё, что могу, чтобы отбросить ваше восхищение. В обоих случаях я плутую, ибо недостоин ни презрения, ни восхищения. Что меня беспокоило бы гораздо больше, это если бы вы вообще не занимались мной.
..............
О, Клари, какой же я жалкий маленький комедиант, и это мне весьма досаждает, надо сказать.
Если однажды я смогу заплакать или полюбить, это вселит надежду. Мой эгоизм чудовищен.
Я даже не способен поинтересоваться тем, что вы могли бы рассказать о себе. В-общем, забудьте.
Я был счастлив знать хотя бы то, что вы существуете где-то ТАМ.
Б.
U
23 августа [1947]
Клари
Моя подруга. Письмо ваше пришло в неподходящий момент. Я не чувствую в себе достаточно сил для утверждения, что жизнь прекрасна. Сегодня вечером ужин на двадцать пять персон -- со старыми бородами и авторитетными должностными лицами. Моя книга идёт плохо, я не пишу ничего, кроме глупостей. Дабы "ощутить подъём", я одурманиваю себя большими дозами. Сегодня утром я едва смог открыть глаза. В эти дни много и подолгу размышляю о смерти (!) -- по поводу Франка.
Короче, нужно срочно уматывать.
Также хотелось бы иметь хоть одно маленькое желание.
Я так хочу захотеть.
Итак -- я хочу вас видеть.
Нужно вырваться из этой смолы -- чтобы вернуть желание жить (смола = Пондичерри + я в Пондичерри). Я думаю об этой фразе Басилио: "И я всегда на грани того, чтобы сбежать куда угодно" -- ???
Я также долго размышлял о "комедианте". Вам было бы интересно. Если я ещё напишу что-нибудь другое, то мой главный персонаж будет актёром -- он сыграл все роли, но какова его роль? Если бы я был индийцем, то сказал бы: "Он прожил много жизней, но где его жизнь?"
............
Думая об Ути, о ваших деревьях, о дожде и о вашем столь грустном письме, я поймал одну фразу, один образ, который я нахожу очень поэтическим для описания ночных фантазий:
"Что-то весьма печальное, как шелест листьев в ночи, неустанно шепчущий в дождливом воздухе".
(Опиум -- это нечто подобное, по крайней мере, сегодня).
До свидания, сестра моя (увы!)
Б.
U
Пондичерри [сентябрь 47 ?]
Клари
............
Я не рассержен, впрочем, я бы даже не смог рассердиться. Я лишь слегка хандрил, и к счастью, у меня множество работы и куча официальных приёмов, которые на несколько дней вытащили меня из моей старой шкуры.
Как я уже однажды вам говорил, я не могу обойтись без вашей дружбы и вижу в этом некоторое оправдание (вы можете быть польщены!) и утешение для себя, думая, что я не полная заурядность.
Когда накануне я сказал вам во время разговора о политике: "Меня всё это не волнует", -- то не предполагал, насколько это правдиво. Теперь я понимаю себя лучше, и я говорю вам, что "я не СУЩЕСТВУЮ". В глубине себя я полностью согласен с политикой Барона, инстинктивно я понимаю, что Барон всегда действует правильно. Но в действительности я полностью вне игры, я в состоянии человека, который больше не живёт сам по себе. Я... ничто. Я пуст. Как говорил Гварнеро: "Мешок из кожи, в который другие скидывают все свои гадости". Я говорю про "гадости", но это может быть всё, что угодно.
Я постоянно живу с мыслью, что мог бы быть ТАКЖЕ чем-то ещё, я также мог бы быть коммунистом, мог бы быть PRL... Нет, Клари, я не заговариваюсь и не пытаюсь строить на пустом месте -- для галереи -- ещё одну новую индивидуальность. ПОТОМУ ЧТО всё происходит так, как если бы у меня НЕ БЫЛО ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ. Наподобие того актёра, который с чувством, искренне играет все роли... Беда в том, что когда я УБЕЖДАЮСЬ во всём этом, то уже не могу сыграть хоть какую-то роль. Я словно "пока ещё пустое будущее". В данный момент меня наполняет сила обстоятельств. Но я также мог бы находиться в другом месте или быть кем-то другим. Я без желаний, без страсти, без грусти. Я ОТСУТСТВУЮ.
Не думайте, что говоря всё это я пытаюсь извиниться !!!! перед вами; что я пытаюсь простить себя за свою политическую деятельность!!!! -- Нет. Мне даже не наплевать, я просто полностью вне этого. Вот и всё.
Может быть, вы не заметили, но за несколько месяцев я очень изменился. Это изменение началось тогда, когда вы вместе с Жилле уехали на месяц в горы. Я изменился, Клари.
У меня нет даже скептицизма или макиавеллизма Гварнеро, даже его анархистского разума... Нет. НИЧТО. Словно тот актёр из "моей книги", который, играя все роли, сбросил все маски, и который вновь оказался голым, несчастным, заурядным, лицом к лицу с небытием.
Если я и ЯВЛЯЮСЬ ЧЕМ-ТО, то это ПОТОМУ, что другие вынуждают меня быть чем-то. У меня впечатление, что сам по себе я был бы неспособен ни на какое чувство, каким бы оно ни было.
Я = ОТСУТСТВИЕ
В конце концов, может быть, это и есть определение "бездаря". Впечатление, что, сделав круг, я прибыл к самому себе, став полностью аморальным, асентиментальным, агностиком... это отрицание... Нет, даже не отказ, просто состояние летаргии -- возможно, из-за опиума.