Где мое место в жизни? С семьей?
Или там, где я оказался? С другими Писателями Писем? Там, где я буду делать единственное, что умею, отлично умею; единственное, что мне небезразлично?
Я вылез из машины, вошел в дом. Бросил ключи на журнальный столик и, не включая свет, побрел в спальню. Мне хотелось сбежать от всего и ни о чем не думать. Я сбросил туфли, снял брюки и рубашку, залез в постель.
В слишком большую без Викки постель в слишком тихой комнате.
Я должен написать Викки и Эрику.
Я закрыл глаза и провалился в сон.
Глава 12
Проснулся я на рассвете и, таращась в потолок, попытался сообразить, приснились ли мне события последних дней, или все произошло наяву. Нащупав на тумбочке пульт, я включил телевизор. Шоу «Сегодня» привело меня в чувство.
Я сбросил простыни и вскочил с кровати. Как бы там ни было, таким счастливым и энергичным я не чувствовал себя ни разу за весь прошедший год; прямо как Скрудж в рождественское утро. Я натянул халат и в просвет между шторами взглянул на свою машину.
Свою машину.
Моя машина должна быть белой. На подъездной дорожке стояла черная. Не веря своим глазам, я рывком раздвинул шторы. На конце антенны болталась головка попрыгунчика, в углу ветрового стекла виднелась маленькая круглая трещина — след от камешка, слетевшего с грузовика в прошлом году, на номерном знаке — помятая рамка с надписью «Тойота, Ориндж».
И все это на черной машине.
Невероятно! Немыслимо! Я отпрянул от окна и бросился на кухню, стал распахивать дверцы шкафчиков. Хлопья, кофе, сальса, банки с фасолью — мои обычные съестные припасы. Коробки с сухой смесью для кексов и стопки коробок с батончиками гранолы.
Кексы и гранола?
Значит, то был не сон.
Зазвонил телефон. Я дернулся от неожиданности и чуть не растянулся на полу. Телефон висел на стене рядом со шкафчиком для швабры, но я побоялся поднять трубку. Кто —
что
— ждет меня на другом конце провода?
Телефон умолк через три звонка. Я заставил себя пересечь кухню. В холодильнике оказалось три новых пакета апельсинового сока, а я умирал от жажды. Слава богу. Я достал один из пакетов, нашел стакан и налил себе сока. Вынул из шкафчика коробку батончиков гранолы, сел за кухонный стол и стал впихивать в себя еду. В центре стола лежала визитная карточка, маленький белый прямоугольник. Я не помнил, как оставил ее там, и холодок пробежал по моему позвоночнику.
От дурных предчувствий сердце бешено забилось.
Несмотря на все странности, несмотря на охватившую меня тревогу, я хотел писать письма. Я пытался найти разумное объяснение своему желанию, пытался убедить себя в том, что передо мной открывается прекрасная перспектива карьерного роста, но, честно говоря, я просто очень хотел писать письма. Я жаждал писать письма. И новая работа предоставляла мне этот шанс, придавала моей тайной деятельности законность и целенаправленность, освобождала от чувства вины.
Я взял в руки визитку и впервые прочитал то, что было на ней написано. Адрес. Совсем рядом. В Бри.
Но каким образом? У фирмы есть филиал в округе Ориндж? Вчера, предлагая мне служебное жилье, чиновник напирал на то, что мои поездки будут слишком долгими.
Бессмыслица какая-то.
Мне захотелось заползти в постель и спать, спать, спать, пока все это не закончится. Однако желание посмотреть, что будет дальше, одержало верх.
Шкаф в спальне был забит моей одеждой, только многих вещей я никогда раньше не видел. Я надел черные брюки, одну из моих лучших рубашек и выходные туфли. Я нашел бумажник и ключи от моей —
черной
— машины и вышел на улицу. Заперев дом, я сел в машину, завел двигатель и медленно покатил на свою новую работу.
Офис, в который я должен был явиться, находился очень близко, всего в нескольких милях от моего дома. Я выбрал самый короткий путь и, к своему удивлению, встретил очень мало автомобилей. Конечно, час пик уже прошел, но улицы были пустынны, как в три часа ночи и уж точно не как в десять утра. Однако, когда я въехал на автостоянку многоэтажного офисного здания, почти все места были заняты, и мне пришлось припарковаться в дальнем конце у тротуара.
Это было то самое здание, из которого я вышел вчера в Лос-Анджелесе.
Я запретил себе об этом думать.
Мой новый начальник Генри Шварц ждал меня в вестибюле и, завидев меня, помахал рукой, ведь я не знал его в лицо. Он понравился мне мгновенно. Простой, искренний парень. Я безоговорочно поверил ему, словно старому другу. Я оказался среди себе подобных, и, как ни гордился своей оригинальностью, было приятно в конце концов найти родственные души.
— Так что вам рассказывали о нашей работе? — спросил Генри.
— Мне сказали, что я буду писать письма.
Он рассмеялся:
— Конечно, будете. Мы все пишем. Много пишем. — Генри подтолкнул меня локтем. — И уж вы-то знаете, как сильно мы это любим!
Он признал наше родство, и я воодушевился.
— Идемте. Я провожу вас на четвертый этаж, где вы будете работать.
Мы вошли в лифт, совершенно не похожий на тот, в котором я поднимался с двумя конвоирами. И невозможно было представить, что коридор четвертого этажа находится в том же здании, что и вчерашний. Через две двойные двери из матового стекла Генри провел меня в большой, прекрасно обставленный офис и указал на мягкий кожаный диван:
— Садитесь.
— Я постою.
Генри подошел к маленькому бару в стене, налил себе стакан апельсинового сока.
— Хотите? Свежевыжатый.
Я отрицательно покачал головой.
— Итак… полагаю, вам интересно узнать, почему вы здесь, чем вам придется заниматься и все такое, не правда ли?
Я улыбнулся:
— Это приходило мне в голову.
— Мы независимая организация, не связанная ни с правительством, ни с какими-либо корпорациями, ни с учреждениями. Я сказал бы, что мы предоставляем услуги, но услуги подразумевают наличие клиентов и переписку с ними. Клиентов у нас нет. Мы просто пишем письма. Широкому спектру адресатов на множество самых разных тем. Я полагаю, что нашу фирму можно сравнить с «мозговым центром», только мы не генерируем идеи, не создаем сценарии. Мы используем наши таланты и способности для достижения реальных результатов в окружающем мире. Мы — созидатели.
— Но…
Генри жестом остановил меня.
— Вы — Писатель Писем. Я знаю, что вы понимаете смысл этого термина, но не уверен, сознаете ли вы все его значение и его богатую историю. Мы некоторое время следили за вами, поскольку ваши письма не просто хорошо написаны, они результативны. Они также очень точно направлены и охватывают широкий круг проблем. — Он печально улыбнулся. — К тому же они перебили несколько наших писем, а это очень впечатляющий результат.
Видите ли, мы пишем эффективные письма. Конечно, многие люди пишут письма любимым, друзьям и родственникам, а некоторые иногда пишут в газеты или политикам, чтобы пожаловаться о том о сем. Но только наши письма достигают цели, только наши письма читают, только наши письма оказывают воздействие.
Мы — представители древней, благородной и, к сожалению, почти неизвестной традиции. Кто, по-вашему, написал Библию? Писатели Писем. Послание Павла к римлянам. Первое послание Павла к коринфянам. Послание к евреям. Первое послание Иоанна. Писатели Писем с самого начала формировали общественное сознание. Как создавались биографии? Как определялась достоверность исторических событий? Через письма. Письма — тот фундамент, на котором строятся общества. — Генри сжал кулак. — На письмах зиждется наше господство. Письма — наш бизнес, наша сфера деятельности, смысл нашего существования. Поэтому мы можем творить историю; можем определять ход событий. Не любовь правит миром, а письма.
То, что он говорил, было ужасно. Маниакально-эгоистично, если соответствовало истине, и ужасающе, если не соответствовало. Умом я это понимал. Но эмоционально я ощущал себя правоверным на тайном политическом слете. Мне даже хотелось вскочить, выбросить вверх сжатую в кулак руку и выкрикнуть: «Ура!»