Поль валери превосходно рассуждал о многом, и в частности о любви; ему нравилось толковать о страстях, пользуясь математическими терминами: Он вполне резонно считал, что контраст между точностью выражений и неуловимостью чувств порождает волнующее несоответствие. Особенно пришлась мне по вкусу одна его формула, которую я окрестил теоремой валери: "Количество нежности, излучаемой и поглащаемой каждодневно, имеет предел".
Иначе говоря, ни один человек не способен жить весь день, а уж тем более недели или годы в атмосфере нежной страсти. Все утомляет, даже то, что тебя любят. Эту истину полезно напоминать, ибо многие молодые люди, равно как и старики, о ней, видимо, и не подозревают. Женщина упивается первыми восторгами любви; ее переполняет радость, когда ей с утра до вечера твердят, как она хороша собой, как остроумна, какое блаженство обладать ею, как чудесны ее речи; она вторит этим словословиям и уверяет своего партнера, что он - самый лучший и умный мужчина на свете, несравненный любовник, замечательный собеседник. И тому и другому это куда как приятно. Но что дальше? Возможности языка не безграничны. "Поначалу влюбленным легко разговаривать друг с другом... - Заметил англичанин стивенсон. - Я - это я, ты - это ты, а все другие не представляют интереса".
Можно на сто ладов повторять: "Я - это я, ты - это ты".
Но не на сто тысяч! А впереди - бесконечная вереница дней.
- Как называется такой брачный союз, когда мужчина довольствуется одной женщиной? - Спросил у американской студентки некий экзаменатор.
- Монотонный, - ответила она.
Дабы моногамия не обернулась монотонностью, нужно зорко следить за тем, чтобы нежность и формы ее выражения чередовались с чем-то иным. Любовную часть должны освежать "ветры с моря": Общение с другими людьми, общий труд, зрелища. Похвала трогает, рождаясь как бы невзначай, непроизвольно - из взаимопонимания, разделенного удовольствия; становясь неприменно обрядом, она приедается.
У октава мирбо есть новелла, написанная в форме диалога двух влюбленных, которые каждый вечер встречаются в парке при свете луны. Чувствительный любовник шепчет голосом, еще более нежным, чем лунная ночь: "Взгляните... Вот та скамейка, о любезная скамейка!" Возлюбленная в отчаянии вздыхает: "Опять эта скамейка!" Будем же остерегаться скамеек, превратившихся в места для поклонения. Нежные слова, появившиеся и изливающиеся в самый момент проявления чувств, - прелестны. Нежность в затверждениях раздражает.
Женщина агрессивная и всем недовольная быстро надоедает мужчине; но не женщина невзыскательная, простодушно всем восторгающаяся не на долго сохранит свою власть над ним. Противоречие? Разумеется. Человек соткан из противоречий. То прилив, то отлив. "Он осужден постоянно переходить от судорог тревоги к оцепенению скуки", - говорит вольтер. Так уж созданы многие представители рода человеческого, что они легко привыкают быть любимыми и не слишком дорожат чувством, в котором черезчур уверены.
Одна женщина сомневалась в чувствах мужчины и сосредоточила на нем все свои помыслы. Неожиданно она узнает, что он отвечает ей взаимностью. Она счастлива, но, повторяй он сутки напролет, что она - совершенство, ей, пожалуй, и надоест. Другой мужчина, не столь покладистый, возбуждает ее любопытство. Я знавал молоденькую девицу, которая с удовольствием пела перед гостями; она была очень хороша собой, и потому все превозносили ее до небес. Только один юноша хранил молчание.
- Ну а вы? - Не выдержала она наконец. - Вам не нравится, как я пою?
- О, напротив! - Ответил он. - Будь у вас еще и голос, это было бы просто замечательно.
Вот за него-то она и вышла замуж. Прощайте о неизменности человеческих чувств.
Я вновь в театре; на этот раз, увы, вас там нет. Я огорчен за себя и за вас. Мне хочется крикнуть: "Браво, руссен, вот славная комедия!". Одна сцена особенно позабавила публику. Некий юноша наградил ребенком секретаршу своего отца. У него ни положения, ни денег, она же умница и сама зарабатывает себе на жизнь. Он делает ей предложение и получает отказ. И тогда мать молодого отца горько жалуется: "Бедный мой мальчик, она его обольстила и бросила... Скомпрометировала и отказывается покрыть грех!".
Классическая ситуация навыворот. Но ведь в наши дни экономические взаимоотношения обоих полов частенько, так сказать, вывернуты наизнанку. Женщины зарабатывают гораздо больше, чем в прошлом. Они меньше зависят от желаний и прихотей мужчин. Во времена бальзака лучше замужества трудно было что-то придумать, во времена руссена - это еще вопрос. В "непорочной" филиппа эриа юная девушка обращается к науке с просьбой помочь ей родить ребенка без помощи мужчины.
В действительности наука еще бессильна исполнить это необычное желание, хотя биологи уже приступили к весьма странным и опасным экспериментам. В своей книге "прекрасный новый мир" олдос хаксли попробовал нарисовать, как именно будет появляться на свет потомство через сто лет. В этом лучшем из миров естесственное зачатие исключается. Хирурги удаляют женщине яичники, они хранятся в надлежащей среде по-прежнему вырабатывают яйцеклетки, оплодотворяемые осеменением. Один яичник может дать жизнь шестнадцати тысячам братьев и сестер - группами по девяносто шесть близнецов.
Любовь? Привязанность? Романтика отношений? Правители лучшего из миров испытывают глубокое презрение к этому обветшалому хламу. Им жаль бедняг из хх века, у которых были отцы, матери, мужья, возлюбленные. По их мнению, нечего удивляться, что люди прошлого были безумцами, злобными и ничтожными. Семья, страсти, соперничество приводили к столкновениям, к комплексам. Предки-горемыки волей-неволей все глубоко переживали, а постоянная острота чувств мешала им сохранять душевное равновесие. "Безликость, похожесть, невозмутимость" - вот триединый девиз мира, где нет любви.
К счастью, это всего лишь фантазия, и человечество не идет по этому пути. Человечество вообще изменяется куда меньше, чем думают. Оно как море: На поверхности бурлит, волнуется, но стоит погрузиться в пучину людских душ - и налицо неизменность важнейших человеческих чувств.