Обычно Он начинает с агады, рассказывает какую–нибудь притчу: жил — был царь, или господин, или отец… Люди вслушиваются в эти истории и их искусно завуалированная мораль незаметно сама собой проникает в их сердца. Однако на этот раз Он начал по–другому:
— Всевышний благословляет простых, верящих, надеющихся и нищих духом. Ибо их есть Царство Небесное…
Он произнес это так серьезно, что мне показалось будто это второй Моисей сходит с вершины Синая и провозглашает полученные им Заповеди. Это напоминало рескрипт кесаря, в котором перечислялись люди, удостоенные милости повелителя. Он продолжал:
— Всевышний благословляет кротких и смиренных. Они наследуют землю. Всевышний благословляет убогих, плачущих и голодных, больных и узников. Ибо страдания их претворятся в радость. Всевышний благословляет обиженных и несправедливо гонимых, ибо воздастся им по справедливости Божьей…
Я навострил уши. «Теперь–то — думалось мне, — я наконец все узнаю». Учитель говорил ясно, словно зачитывая свод законов. Но провозглашаемые Им заповеди звучали как–то странно, ибо в них ничего не говорилось об угрозах и наказании. Только о добродетели и награде. Точнее о двух наградах. Разве не странно звучит: «Благословенны обиженные?» Значит тот, кого обидели, тем самым уже получает благословение? А вдобавок ему будет дарована справедливость? Выходит так, что нет в жизни большей выгоды, чем быть обиженным! Или взять плачущих! Кто знает, почему человек плачет? Может, потому, что его постигла заслуженная кара. Но для Него все плачущие равны, и каждый, кто плачет, уже заведомо благословлен, и плач его перейдет в радость. Тебе не представляется все это чрезмерным упрощением хитроумных загадок бытия?
Однако слушай, что Он сказал дальше:
— Всевышний благословляет милостивых, ибо и они помилованы будут… Всевышний благословляет тех, чье сердце не точит алчность. Ибо они узрят великого Саваофа. Всевышний благословляет миротворцев, воздающих добром за зло, хлебом за камень. Они будут наречены сынами Шехины…
Теперь я был уверен, что Он по сути провозглашает Свои Десять Заповедей — основы Его учения. Поистине достойный кодекс! Но как много в нем наивного! Чего стоит, к примеру, восклицание, что благословенны милостивые и чистые сердцем, если одновременно не предусматривается наказания для себялюбцев и воров?! Будем рассудительны: мир полон зла; наряду с небольшой кучкой людей, которые избрали путь служения Всевышнему, существуют тысячи амхаарцев, ежедневно нарушающих все заповеди и предписания, а кроме того — несметное число нечистых, язычников и идолопоклонников. Достойное учение надо охранять, как драгоценный камень, и тот, кто его исповедует, должен находиться под защитой закона. Моисей учил: «Кто работает в субботу — пусть умрет; кто занимается колдовством — того убейте; кто приносит жертвы другим богам — должен погибнуть; чей вол забодал раба — тот должен уплатить владельцу тридцать сиклей серебра, а вола пусть забьют камнями…» А Он бросает праведных на произвол судьбы. Они стяжают благословение, и этого с них должно быть достаточно. А охранит ли оно их от зла? Заметь однако, что Он в один ряд ставит больных и несчастных. «Благословенны плачущие…» Что за странное суждение! Я понимаю, что слезами можно искупить вину и получить благословение. Но тот, кто уже благословлен, не должен больше плакать. Чего же стоит тогда благословение Божие, если по обретении его снова подступают слезы? Человек приходит к Всевышнему за спасением, как я пришел к Галилеянину за здоровьем для Руфи. Чего стоит врач, если после его процедур наступает ухудшение? Похоже, что для Него несчастье равноценно добродетели. «Благословенны нищие, больные и убогие…» Одно только благословение для больного — здоровье. Нет здоровья — нет и благословения Божия!.. Однако, я далеко зашел! Все это не так просто. Почему я никак не могу снискать благословения для моей Руфи? Я как раз тот человек, который все поставил на службу Всевышнему. Если даже для меня нет благословения, то кто же тогда сумеет снискать его? Разве что нищий, и только за то, что он нищий? Я раздаю милостыню, плачу десятины, не скуплюсь на пожертвования… Сам Иов не давал больше! «Благословенны плачущие…» А ты думаешь, Юстус, я не плачу? Я плачу, как ребенок, как малый ребенок, у меня перехватывает горло, и я задыхаюсь от рыданий. Стало быть, я не имею права на справедливость, а Руфь — на здоровье? За все мои усилия — такая болезнь! Если бы все, что Он говорил, было правдой, я бы уже давно снискал благословение. Сто благословений! И болезнь бы уже ушла. Но она не уходит, и теперь я даже не могу представить себе, что бы было, если бы она вдруг исчезла. Вот такой замкнутый круг!