Но старое суеверие, столь подходящее для доверчивых простолюдинов, подобно примеси в воде, опустилось более глубоко, к невежественным и самым низшим классам общества, соответственно тому, как более высокие слои очистились от его влияния.
Население, включая самых невежественных представителей каждого класса общества, было больше озлоблено против ведьм, причем страсти возбуждались тем сильнее, чем большую терпимость проявляли в отношении этого возмущения блюстители закона. Произошло несколько случаев, когда толпа, под впечатлением признания в виновности, взяла закон в свои руки и, применив методы Хопкинса, сразу же применила к старухам «заслуженное» наказание. Примером незаконных и негуманных действий являются происшествия в Окли, около Бедфорда, 12 июля 1707 года.
Одна шестидесятилетняя женщина, обвиненная в ведовстве, захотела избежать подозрения и помириться с соседями, позволив им испытать ее водой. Окружные чиновники настолько пошли ей навстречу, что разрешили провести этот «гуманный» эксперимент, пообещав бедной женщине гинею, если она очистится, погрузившись в воду. Несчастную женщину завязали в мокрую простыню, большие пальцы и пальцы на ногах связали, чепчик сорвали, а всю одежду проверили, нет ли булавок, так как считается, что даже одна булавка может помочь колдунье. После этого старуху протащили через реку Оус на веревке, обвязанной вокруг пояса. К несчастью для старой женщины, ее тело всплыло, хотя голова и осталась под водой.
Эксперимент был проведен три раза с одним и тем же эффектом. Крики с требованием повесить или утопить колдунью стали всеобщими, и, поскольку она лежала полумертвая на берегу, несчастную стали награждать упреками, с трудом удерживаясь от тумаков. Один добрый зевака принял в ней участие и выступил против грубого с ней обращения. К счастью, кто-то из толпы наконец предложил дополнительный эксперимент по сравнению веса ведьмы с церковной Библией.
Гуманный зевака всеми силами ухватился за попытку спасти женщину и поддержал это предложение, выставив аргумент, что Священное Писание, будучи делом рук самого Господа Бога, должно обязательно перевесить всех вассалов дьявола и их дела. Это соображение было принято с большой готовностью, так как обещало новое развлечение. Женщину взвесили и, так как она была значительно тяжелее церковной Библии весом в двенадцать фунтов, с почестями и отпустили. Но многие в толпе считали оправдание неправильным и говорили, что беднягу следует утопить или повесить.
Наконец, столь негуманный способ испытаний, который мог иметь самые печальные последствия, был окончательно запрещен за жестокость. Старый нищий по имени Осборн и его жена, которые проживали близ Тринга в Стаффордшире, попали под подозрение в ведовстве. Попечитель по призрению бедных в их приходе, понимая, что толпа настаивает на том, чтобы испытать водой этих бедолаг, пытался воспрепятствовать тому и запер несчастную пару в забаррикадированной ризнице. Но это не помогло. Толпа взломала дверь, схватила обвиняемых и с несказанной жестокостью продолжала таскать несчастных через пруд до тех пор, пока женщина не погибла. Зверь в человеческом облике, который руководил этим убийством, расхаживал среди зрителей и требовал денег за устроенное им развлечение. Жизнь другой жертвы удалось спасти с большим трудом. Троих допрашивали по поводу участия в этой жестокой акции, только один из них, по имени Колли, был осужден и повешен. Когда он явился на казнь, толпа, вместо того чтобы сгрудиться вокруг виселицы, как обычно, стояла вдалеке и ругала тех, кто, как говорили, обрек на смерть честного парня за избавление округа от колдунов. Это отвратительное убийство было совершено 30 июля 1751 года. Повторение подобных ужасов и склонность народа к жестокому и бессердечному суеверию были прослежены правоведами до самого источника, а именно все еще не отмененного статута Иакова I.
Король Георг II объявил, что ужасный закон, так долго бывший причиной страхов всех старых и бедных женщин в королевстве, отменяется и все уголовные преследования по поводу ведовства и магии по всей Великобритании запрещаются. Только тем, кто объявлял себя предсказателем судьбы, открывателем украденных вещей и тому подобным, назначалось наказание в исправительном доме — за жульничество и тунеядство. С этого времени в Англии мало что стали слышать о ведьмах, хотя вера в их существование в отдаленных местах пережила закон, который признавал реальность такого преступления и назначал за него наказание. Тем не менее поверье постепенно забывалось, так как чернь лишилась всех предлогов, чтобы разбудить его своими собственными буйными выходками. Случались редкие попытки, подобные той, когда пострадал Колли; я отметил один случай, сохранившийся в курьезном реестре знаний, «Народных развлечениях» мистера Хона, откуда я и узнал, что к концу прошлого столетия этой животный по своей жестокости обычай еще встречался, хотя и обходился без человеческих жертв.
В Ирландии, как нам кажется, закон против ведовства еще существует. Ничто на острове не давало поводов к его отмене, но он считается устаревшим, и в наши дни, разумеется, никому не придет в голову судить за ведовство. Если потребовалось бы чем-то подтвердить предположение, что эпидемия страха перед ведьмами растет и становится всеобщей пропорционально учащению случаев их преследования, достаточно процитировать сообщения о некоторых необычных происшествия в Новой Англии. Здесь может быть приведен только краткий отчет об ужасной галлюцинации, под действием которой колонисты этой провинции были какое-то время введены в заблуждение и охвачены непонятным ужасом. То, как внезапно и разом он пропал, несмотря на то что был очень силен, также служит веским доказательством того, что этот ужас вызван воображением и с помощью его может быть подавлен. Новая Англия, как хорошо известно, была заселена в основном эмигрантами, которые перед началом великой гражданской войны разуверились в правительстве Карла I. Многие из зажиточных поселенцев были пресвитериане и кальвинисты, другие, в меньшем количестве, квакеры, анабаптисты или члены других сект, которые назывались независимыми.
Кальвинисты принесли с собой религиозное рвение и строгие моральные устои, которыми они повсеместно выделялись.
К несчастью, они не были столь же умны, сколь религиозны, и сохраняли веру в сверхъестественное и в прямую личную связь дьявола с его вассалами; как мы пытались показать, подобная ошибка их братьев в Европе имела с самого начала особую причину. В стране совершенно дикой, где частично окультуренные участки расцветали среди нехоженых лесов, населенных многочисленными племенами дикарей, естественно было ожидать, что склонность к суевериям будет скорее усиливаться. К опасностям и ужасам, которыми они были окружены в действительности, колонисты добавили страх перед дьяволом не только потому, что дьявол склоняет человеческую природу к греху и таким образом подвергает опасности возможность нашего спасения, но и потому, что вместе с колдунами и магами ведет к смерти и пыткам детей и взрослых.
Первый случай, который я разбираю, касался четверых детей некоего каменщика по имени Джон Гудвин. Старшая девочка поссорилась с прачкой из-за пропавшего белья. Мать прачки, невежественная, раздражительная и холеричная старая ирландка, изругала обвинявшую их девочку, вскоре после этого сам Гудвин, старшая девочка, ее сестра и оба брата заболели такими странными болезнями, что все соседи решили, будто они заколдованы. Они вели себя именно так, как, по общему мнению, ведут себя в подобных случаях. В какой-то момент у них перестали двигаться шеи, затем все члены словно обрели собственную волю, во время конвульсий они клацали челюстями, щелкали с такой силой, как если бы то были не челюсти, а капканы. Те, кто «разбирался в чудесах», казались совершенно обескураженными. Между этими кривляньями Гудвины кричали, дружно обвиняя старуху Гловер в том, что она усиливает их муки. А несчастная ирландка, которая едва могла связать по-английски два-три слова, повторяла свои «Pater Noster» и
«Ave Maria», словно добрая католичка.
Поскольку дословно молитв она не помнила, посчитали, что она не в силах произнести все правильно, и приговорили ее к казни. Но дети Гудвина решили, что дело, в которое они оказались вовлеченными, слишком прибыльно, чтобы бросать его; старшая дочь в особенности продолжала сохранять все внешние признаки одержимости. Некоторые из этих признаков непременно должны были польстить самомнению и предрассудкам кальвинистских священников, которые опекали женщину, и тем самым она проявляла все признаки опытной и сознательной обманщицы. Молодая женщина, действуя, как предполагалось, под влиянием дьявола, читала квакерский трактат с легкостью и видимым удовлетворением, но книгу, написанную против бедных беззащитных друзей, дьявол своей жертве трогать не позволял. Она могла глядеть на молитвенник англиканской церкви и читать части Священного Писания, вставленные в него, без всяких препятствий, но дух, который овладел ею, повергал ее в судорожные приступы, если она пыталась читать те же самые части Священного Писания из целой Библии, словно страх, который предполагаемые ведьмы испытывают к Священному Писанию, зависел не от значения слов, но от размещения на страницах и типа печати.