Могу добавить, что очарование рассказа зависит во многом от возраста того, кому он излагается, и что живость фантазии, которая владеет нами в юности, терпеливо сносит разные глупости, чтобы насладиться единым штрихом воображения, — эта живость умирает в нас, когда мы достигаем зрелости, а уж тем более печального возраста за нею. Я все более сознаю это, потому что сам, в два разных периода своей жизни, отдаленных друг от друга, был связан с местами, в значительной степени располагающими к суеверному страху, который мои земляки выразительно называют cerie ( суеверный страх ( шотл.).
В первый из упомянутых периодов жизни, когда мне было всего девятнадцать или двадцать лет от роду, я провел ночь в величественном баронском замке Глэммисов, наследственном владении графов Стратморских. Старинное здание выглядело внушительно, потрясая воображение. Здесь в древности убили шотландского короля — нет, не Малькольма II, а грациозного Дункана[261]. Кроме того, этот замок — замечательный памятник конца феодальных времен, имеет тайный ход, дорогу в который знали, по обычаю тех лет, только три человека одновременно — то есть граф Стратмор, его предполагаемый наследник и еще один человек, которого они выбирали доверенным лицом. Чрезвычайная древность строения подтверждалась огромной толщиной стен и диким, хаотичным расположением помещений. Поскольку покойный граф Стратмор редко жил в своем древнем имении, во время моего там пребывания замок был обставлен только наполовину; вся обстановка неизмеримо древняя, как и рыцарские доспехи на стенах. После весьма радушного приема, оказанного покойным Питером Проктором, эсквайром, сенешалем замка в отсутствие лорда Стратмора, меня повели в отведенное мне помещение в дальнем углу здания.
Должен признаться, что лязг дверей, когда мой провожатый закрывал их одну за другой, словно отрезал вашего покорного слугу от живых людей и как бы приближал к смерти. За спиной осталась «королевская комната» — сводчатые апартаменты, украшенные оленьими рогами и другими охотничьими трофеями, про них говорили, что здесь погиб Малькольм, и у меня возникла мысль, что где-то поблизости должна быть часовня. Ночная сцена в макбетовском замке сразу явилась моему воображению куда отчетливее, нежели даже на сцене, в исполнении покойного Джона Кембла и его замечательной сестры[262]. Словом, я пережил ощущения, которые, хотя и не удивительны для человека робкого или суеверного, но для меня были непривычны и неприятны, хотя к ним, как ни странно, примешивалось что-то вроде удовлетворения.
Вспомнился 1814 год, когда случай занес меня в схожее место. Я с друзьями путешествовал по северному побережью Шотландии; однажды мы очутились у соленого озера близ замка Данвеган, чьи башни, расположенные на нависающей скале, словно вырастали из водной глади. Так как большая часть нашей компании, и сам я в том числе, случайно оказались хорошими знакомыми помещика Маклауда, нас пригласили в замок со свойственным горцам гостеприимством, и мы обрадовались изысканному обществу после довольно длительного путешествия. Самая современная часть замка была построена в дни Иакова, более древняя относилась к периоду, «не отмеченному в преданиях». До тех пор пока нынешний Маклауд не соединил подъемным мостом замок с материком, доступ сюда был затруднен. Действительно, считалось, что безопасность намного дороже удобства, поэтому в древние времена единственный доступ в замок вел через сводчатую пещеру, до которой по лестнице поднимались с берега моря; о подобных строениях мы читали только в романах миссис Радклиф[263]. Такой замок на краю Шотландского нагорья был, конечно, окутан многими преданиями и суеверными легендами, заполнявшими случайные промежутки между музыкой и пением, как это свойственно залам Данвегана со времен, когда здесь пировал Джонсон. Мы осмотрели оружие и древние драгоценности этой удивительной семьи — видели кинжал и меч Рори Мора[264] и рог, который служил для вливания лекарств трем вождям тех дней вырождения. Не забудем еще кубок королей и знамя фейри, данное Маклауду королевой фей: этот волшебный стяг, победоносный в двух битвах, вновь взовьется в третьей, самой кровавой и последней, и будет реять на поле брани, пока владычица эльфов, после завершения битвы, не вспомнит о нем и не заберет.
Я получил от Маклауда и его супруги любезное предложение остановиться в помещении замка, которое связано с призраком, которым я, как посторонний человек, видимо, должен был заинтересоваться. Примерно в полночь я занял это помещение. Если не считать, может быть, свисающих драпировок и необычайной толщины стен, что говорило о глубокой древности, ничто не могло быть удобнее этого помещения, а из окон открывался вид, вполне соответствующий классическим шотландским суевериям. Осенний ветер, разрывавший в клочья туман, летел вдоль бушующего озера, которое то скрывалось во мгле, то возникало снова. Волны обрушивались на берег, покрывали пеной круто вздымающиеся нагромождения камней; последние, заодно со скалами, чем-то напоминающими человеческие фигуры, получили прозвище Служанок Маклауда и в такую ночь казались олицетворениями северных богинь, прозванных Подбирающими убитых или Всадницами бури[265].
В суровости пейзажа было какое-то особое достоинство, на площадке под окнами располагалась батарея старинных пушек, из которых иногда палили по пиратам. Вдалеке виднелись вершины Квилланских гор, за свою форму получивших прозвище Обеденных Столов Маклауда. Яростный шум водопада, названного Нянькой Рори Мора потому, что глава рода лучше всего спал около него, доносился время от времени, смешиваясь с шумом ветра и волн. Такова была комната призраков в Данвегане, и она заслужила, чтобы ее предоставляли не всем подряд; в такой комнате грешно просто спать. Доктор Джонсон оставил такую запись об этом отдаленном местечке: «Я огляделся и подумал, не будут ли мне докучать; но разум не всегда готов трудиться». Короче, надо признаться: из всего, что я видел или слышал там, самым очаровательным зрелищем была уютная кровать, в которой я надеялся отоспаться за бессонные ночи на борту корабля и в которой спал, забыв о призраках, пока утром меня не разбудил слуга.
Из всего этого я понял, что рассказы о колдовстве и демонологии устарели лет на сорок и даже более, что только на заре жизни это суеверие «проходит над нами, как летнее облако», вселяя страх скорее торжественный, чем болезненный; и я готов считать, что если мне вообще стоило браться за перо и рассуждать о демонах, это нужно было предпринять в ту самую пору, когда я был забавен и еще не стал занудлив и высокомерен. Даже современный образ мира кажется мало пригодным для изучения этой фантастической природы, и самый обычный механик достаточно образован, чтобы посмеяться над вымыслами, которым в прежние времена верили люди, намного более осведомленные в знаниях своего времени. Не могу, однако, примириться с отсутствием здравого смысла моих соотечественников, не могу снять с них обвинение в доверчивости. Они по-прежнему помешаны на суевериях, по-прежнему верят мошенническим трюкам и по-прежнему предпочитают закрывать глаза на очевидное. У моряков есть поговорка:
«Каждый человек в своей жизни должен съесть кусок грязи» — становится все очевиднее, что каждое поколение людей должно проглотить определенное количество вздора.
Однако остается надежда, что заблуждения наших предков уже устарели и что в каких бы глупостях не было виновно современное человечество, здравый смысл не позволит ему всерьез размышлять о том, как пытать колдунов до тех пор, пока те не признаются в невозможном, а потом сжигать их за эти муки.
1830 г.
261
Король Шотландии Малькольм II (ок. 954 — 1018) был убит в замке Глэмис баронами, обеспокоенными тем, что король притязал на их земли. Малькольму наследовал его внук Дункан (ок. 1010 — 1040), так же нашедший свою смерть в замке Глэмис. Дункана убил правитель области Морэй Макбет, притязавший на шотландский трон ( сам Макбет пал от руки старшего сына Дункана, впоследствии короля Малькольма III).
262
Джон Кембл (КешЫе, 1757— 1823) — английский трагический актер, дебютировал на сцене в роли Гамлета, сыграл также кардинала Вулси в «Генрихе VIII», Брута в «Юлии Цезаре», Кориолана, аддисоновского Катона, Роллу в пьесе «Писарро» Р. Шеридана. Сестра Д. Кембла, Сара Кембл, более известна как миссис Сиддонс (1755 — 1831) считается одной из величайших английских театральных актрис.
263
Радклиф Анна (Radcliffe, 1764— 1823) — английская писательница, мэтр готического романа, автор таких произведений, как «Сицилийский роман» (1790), «Роман о лесе» (1791), «Удольфские тайны»
(1794), «Итальянец» (1797).
264
Рори О' Мор — имя нескольких вождей освободительного движения шотландцев против англичан в XVI – XVII вв. Все они слились в народном творчестве в образ одного человека, наделенного огромной силой и храбростью.
265
Имеются в виду валькирии, девы-воительницы скандинавской мифологии, доставлявшие в загробный мир души павших в бою воинов.