Поначалу отношения у нас не заладились. Казалось, она на дух меня не переносила, постоянно презрительно морщила аккуратный носик и фыркала. Наблюдать за этим было и забавно, и обидно одновременно. Все изменилось в корне, когда нам было по семнадцать, до моего дня рождения оставалось несколько недель, а ее только недавно прошел. Тогда я практически жил в Оттаро — на тот момент, там были отличные тренировочные полигоны.
Я не знаю всей истории, но даже там Фелисс успела натворить делов. Она и Джастин, к которому я питал весьма неоднозначные чувства, потому что этот парень постоянно ухлестывал за Фелисс, без разрешения мистера Свена, ответственного за хранение оружия, стащили пару винтовок и палили в лесу по деревьям.
Ее по всем правилам ожидало строгое наказание и крепкий выговор Свена, но я заступился за нее. Сказал, что подстрекал ее к этому поступку, и вся вина на мне. Мой поистине искренний тон сработал лишь отчасти: наказали нас всех троих. Вот только меня и Фелисс отправили драить плитки на кухне, считаю, что нас пощадили лишь потому, что мы — особы непростой крови. А вот бедняге Джастину, который был самым простым солдатом, к моей ИРРАЦИОНАЛЬНОЙ радости, отправили мыть туалеты.
— Поверить не могу, что ты поступил так… — в привычной высокомерной манере она пыталась подобрать слово, — так…
— По-рыцарски? — попробовал помочь ей я, на что она громко фыркнула.
— Глупо! — Девушка откинула прядь светлых волос и хмуро посмотрела вниз, на меня, а затем резко отвела взгляд. Отлично, вот и вся благодарность! — Со Свеном разговор короткий — хоть дунул на его драгоценный инвентарь и вуа-ля, ты уже в карцере… Хотя, должна отдать должное, твоя королевская задница сыграла значительную роль в моем спасении.
Я рассмеялся.
— Думаю, что и твоя королевская задница имела значение.
Она чуть удивленно посмотрела на меня, а затем, снова фыркнув, принялась с особым усердием за очередной отрезок кафеля. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками щеток, тряпок и воды.
— Вот ведь нам не повезло, да? — спустя некоторое время произнесла она.
— О чем ты? — я вскинул на нее глаза.
— О том, что мы королевской крови, хоть и не одной, но о нас никто никогда не узнает. Мы как были в подполье, так и останемся тут, до самой смерти. Нам никогда не окажут тех почестей, что оказывают всем этим избалованным, но по факту бестолковым людям. А в это время нас словно держат на скамейке запасных, на случай, если эту насквозь прогнившую страну, вновь придется вытаскивать из помойной ямы! — каждое ее слово сочилось ядом, она все усерднее давила на плитку. Я не знал, насколько Фелисс физически сильная, но беспокоился, что под таким напором кафель треснет. — А меня это угнетает. Угнетает одна только возможность того, что я потратила столько времени на то, чтобы обучаться управлению страной, а в итоге буду наблюдать за всем со стороны…
Когда она затихла, я лишь впал в ступор. Я не ожидал от нее таких слов и уже тем более такой открытости, поэтому лишь смотрел на нее снизу вверх, упрямо заставляя себя не уронить челюсть на пол.
— Молчишь? — она потерянно покачала головой. — Значит, ты один из тех, кто постоянно твердит мне: «Фелисс, что за бред ты несешь? Фелисс, ты не на скамейке запасных, ты когда-нибудь будешь вершить свою историю. Фелисс!.. Фелисс!.. Фелисс!..»
Девушка, к моей полнейшей растерянности, запустила тряпку в стенку и пулей вылетела из кухни. Она поразила меня. Таким проявлением характера, своим стремлением быть значимой, тем, что ее аргументы посеяли смуту даже во мне. Скорее даже не посеяли, а лишь укрепили уже давно обитавшие внутри меня сомнения.
Отойдя от шока, я оглянул кухню, в надежде, что задание почти выполнено. Однако, мы не справились и с половиной, когда были вдвоем, а оставшуюся часть мне придется отмывать и вовсе в одиночку. Вдохнув и пожав плечами, я принялся за работу. И все же благородные поступки в наше время совершенно не ценятся!
Спустя несколько минут, Фелисс вернулась, прежней — закрытой и высокомерной — чем озадачила меня еще сильнее. Либо идеальная актерская игра, либо девушка уже успела остыть. В любом случае, мне никогда не удавалось настолько контролировать себя. «Ты можешь быть убедительным иногда, но своих чувств и мыслей ты скрывать не умеешь…» — когда-то сказала мне мама, и она была права.
— Фелисс?.. — тихо произнес я.
— Чего тебе? — вымучено простонала она, не поворачиваясь ко мне лицом.
— Не имеет значения, как ты отреагируешь на мои слова, но я с тобой полностью согласен. Подобные мысли нередко посещали меня, но одно ты должна знать. Хоть и принцесса понятия ни о чем не имеет, ровно как и король, она — моя сестра. Я слишком мягкосердечный, чтобы однажды пойти против своих, такой уж я. Разумеется, если твои слова именно такой подтекст и имели.
Девушка все же обернулась и посмотрела на меня. Что было странным, так это то, что она улыбалась. Что это было? Насмешка? Издевка? Презрение? Нет, не похоже.
— Не подумай, что за спиной отца я планирую восстание или что-то вроде того… — она печально вздохнула. — Я и сама иногда не понимаю, какой подтекст имеют мои слова. Я просто говорю свои мысли. Иногда их очень сложно держать в себе. Особенно, когда осознаешь, что твоя жизнь и судьба находится в руках абсолютно других людей.
***
Я тихо пробралась мимо веток и миновала полоску травы. Ноги приятно обожгло раскаленным песком, но я по-прежнему бесшумно двигалась вперед. На горизонте маячила привычная фигура. Я тихо подкралась и прежде, чем парень успел развернуться, крепко обняла со спины.
Мои обычно холодные руки тут же заволокло теплом. Джексон обернулся и улыбнулся одним уголком губ. Его фирменная улыбка. Ее становилось все меньше. С каждым днем его спина становилась все напряженнее и напряженнее, его словно что-то мучало. Но, боюсь, он мне ничего не расскажет.
То, что мы не посчитали нужным рассказать друг другу о своем месте в иерархии, не мешало нам проводить время вместе, не значило, что мы с ним не разговаривали — на самом деле это было основным, чем мы занимались. Мы узнавали друг друга, но нас ничего не разделяло, не было преград — ни каст, ни статуса, ни репутации. Наше общение было чистым — без высокомерия.
Мы уже знали друг о друге все — от каких-то нелепых предпочтений до самых тайных привычек, но наши сердца не были друг другу открыты. Он не говорил о своих чувствах, не выпрашивал признания, в то время, как меня все время подмывало сказать ему о том, что я к нему чувствовала. Особенно сейчас, когда он стоял перед лазурными игривыми волнами и просто смотрел вдаль.
Это так необычно. Ты стоишь перед человеком, о котором ничего не знаешь, но в то же время, знаешь о нем все. Видишь, как он делает самую простую повседневную и незначительную вещь, и в твоем сердце неожиданно щелкает. Ты понимаешь, что этот человек попал туда. В твое сердце. Стал его частью. Понимаешь, что если он исчезнет, исчезнет и часть тебя, и ты боишься. Боишься потерять. Потерять этого человека, часть сердца и все то, что с ним связано.
Быть может, все это — бред сумасшедшего романтика, которым я всегда была. Ну и пусть так. Я всегда строила воздушные замки, не желая мириться с тем, что реальный мир полон лжи и фальши. Это было моей главной ошибкой. Но благодаря ей я получила ценный урок. Никогда не верь тем, кто знает тебя лучше всех.
— Я приготовил тебе сюрприз, — тихо прошептал юноша, и его бархатистый шепот сливался с нежным голосом волн.
— Правда? — слишком по-детски воскликнула я.
Джексон рассмеялся и покачал головой.