4) Беспоповщина разделяется в приведенном мною правительственном распределении раскола на секты и в самом нашем законодательстве на две отрасли: а) признающие браки и молящиеся за царя и б) не признающие браков и не молящиеся за царя. А куда отнести признающих браки, но не молящихся за царя, и, наоборот, не признающих браков, но молящихся за царя? А куда отнести те общины поповщины, у которых нет моленья за царя? А между тем и те, и другие, и третьи в действительной жизни существуют.
Можно было бы привести еще немало подобных примеров, но едва ли не достаточно и этих для убеждения, что вопрос о расколе доселе представляется в хаотической мгле. А только это я и хотел доказать на сей раз. Повторю, что сказал прежде: надо откровенно сознаться, что теперь мы знаем раскол несравненно хуже, чем знали его наши деды и прадеды. Нередко в нем отыскивают то, чего в нем нет и не бывало, что совершенно ему несвойственно; зато, наоборот, что в нем действительно есть, то упускается из виду, просматривается или же представляется не так, как оно есть.
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
При той неопределенности понятий и неполноте сведений о расколе и раскольниках, о которой я, кажется, вдался уж во многоглаголание, — точного, верного разделения его на отрасли ни в русской администрации, ни в русской литературе не бывало.
В XVII столетии, когда образовался собственно так называемый раскол, как последствие реформ патриарха Никона, кажется, никому не приходило в голову, что в русском народе кроются разнообразные религиозные разногласия. А между тем это было так… Хлыстовщина, например, в это время уже была, и притом давно, и притом не только у нас, но и у западных славян, со времени крещения славянских народов. Так, из Густынской летописи видно, что в 1507 году христовщина и хлыстовщина существовала в Польше и Силезии.[28]
Во время Донского был у них христос Аверьян, убитый татарами, во времена Ивана Грозного были в Москве, в Киржаче и на реке Андоме Христос Иван Емельянов и богородица Марья Якимовна, при Никоне странствовал по нынешним Костромской и Владимирской губерниям господь саваоф Данила Филиппович, который около Костромы побросал в Волгу и старые и новые книги, говоря, что не в грамоте и не в книгах, а в слове и духе спасение… Рационалисты, со времен «новгородских еретиков», на Руси не переводились, особенно в заволочских монастырях[29] по сказанию князя Курбского. Беспоповщина существовала задолго до Никона; начало ее в стригольничестве, появившемся во Пскове еще в XVII столетии. Но разница беспоповщины XIV и последующих столетий от современной, образовавшейся в исходе XVII столетия, весьма важна: та отвергала иерархию и по принципу и по факту, нынешняя же, признавая принцип, отвергает иерархию лишь по факту. Но об этом замечательном явлении в русской жизни, имевшем важное влияние и на развитие молоканских или рационалистских ересей, когда-нибудь после.
До XVIII столетия вовсе не разделяли раскольников на разряды, толки, согласия; всех русских людей, разномыслящих с господствующею церковью, называли общим именем: «раскольщики». Кажется, в то время еще и не подозревали распадения раскола на секты, хотя уже в конце XVII века и знали о его разногласиях. В посланиях Игнатия, митрополита сибирского, писанных в девяностых годах XVII века, уже видны указания на эти разномыслия.[30]
Но первое распределение раскольников по сектам появилось в первый раз в «Розыске» св. Дмитрия Ростовского.
Помещенное в «Розыске» разделение раскольников на секты не принадлежит самому святителю. Он говорит, что в 1708 году доставлен был ему список сект Иоасафом, строителем Спасораевской пустыни, находившейся среди Чернораменских лесов, называемых св. Дмитрием {не знаю почему) Брынскими.[31]
28
«Полное Собрание Русских Летописей», т. II, стр. 365. «В то же лето (1507), за Краковом, собрася лестцов некоих три-надесять, иже поведахуся быти апостолами и единаго межи собою нарекоша Христом и ходиша по селом, безумных лестяще и многи чудеса хитростию твориша: в безводных озерах пред людьми рыбы ловиша, прежде их тамо наметавши; наемше кого да ся мертвым сотворить, донели же его воскресят, тако мертвых воскрешаху и проч. На Шлионску же (Силезии) гостиша у единыя жены, и понеже не хоте им дати, еже у ней прошаху, тай вложиша губку зажжену во убрус, отъидоша, грозяще ей пометою от бога; она же не смотревши, вложи убрус со огнем в скрыню, и по мале возгореся ей скрыня и потом весь дом изгоре. Егда же прийде муж ея и глагола: «что се есть?» она же рече: «яко Христос ми покара, ему же не дах, еже мя прошаше». Какое разительное сходство с христом Васильем Радаевым, которого я лично знал в 1850 г. и о котором поговорю в одном из следующих писем.
30
Он говорит: «Тогда воздвижися презельная буря на церковь божию, и начаша мнозиереси быти и кийждо бяше от них (расколоучителей) своея нововымышленныя ереси начальник». Послание третье. «Православный Собеседник» 1855 года, книга 2, стр. 101.
31
Спасораевский монастырь, упраздненный при учреждении монастырских штатов, в 1764 г., ныне село Спас, на Кезе, Семеновского уезда, Нижегородской губернии, в так называемой Черной Рамени, по соседству с Керженцем. Что св. Дмитрий Ростовский разумел под именем Брынских лесов нижегородское Заволжье, в котором было тогда главнейшее сборище раскольников, это видно из многих мест его «Розыска»; например: «Воевода ростовский Пашков поведа нам: был послан… в Балахонский уезд, в Заузольскую волость. Там содеяна вещь сицевая: есть село Бор от Николы, в том селе у попа Сысоя два раскольника подговорили жену его с деньгами и повели в брынские раскольнические места, аки бы на спасение, и не дошед реки Керженца, те раскольники привели ту попадью в некую храмину пусту. А прежде их пришествия два бортника Толоконцовской дворцовской волости тамо пришедши…» Все эти места, т. е. Заузольская и Толоконцовская волости, р. Керженец, село Бор находятся в Семеновском уезде.