Лудиана — граница индийских владений, примыкающая к Пенджабу или Лагорскому королевству. Местность песчаная; кругом пустыня… Кой-где разбросаны хижины и землянки… Английский лагерь; множество верблюдов; множество слонов… Впрочем, я ничего еще не осмотрел порядком. Идет дождик. Прощай.
[Ему же]
Лудиана, 19 февраля 1842 года
Недавно отправил я к тебе письмо, а уже хочется поболтать с тобой.
Франциск очень доволен, что мы отправляемся в Лагор, но очень сожалеет, что надежда на поездку nach Kaschemir [ «в Кашмир»] уменьшается с каждым днем. 8 дней назад прибыл сюда молодой английский медик Джэмисон, он же натуралист, геолог и прочее. Отправившись на днях в Кашемир, он взял с собой конвой из 200 солдат лагорского короля, но по дороге на его караван напали 700 неприятельских всадников, убили 6 человек конвойных и отняли все пожитки. Джэмисон обратился в бегство, но за ним долго гнались по следам. К счастью, на пути встретилась крепостца, принадлежащая лагорскому королю, и Джэмисон успел в ней укрыться от погони, да и то с грехом пополам: ему пришлось переодеваться, чтобы не попасться в руки сторожких врагов. Все это рассказывал мне он сам, и его слова подтвердились формальным рапортом об этом происшествии.
Федор приедет с моими пожитками не ближе недели. Со своей стороны, я должен отправиться завтра в лагерь Кларка, который уже двинулся к Лагору. Как скоро Федор приедет, его тотчас же пошлют с конвоем догонять нас; мы, вероятно, уйдем недалеко, потому что с нами артиллерия. Сперва отправимся мы на пенджабский город Омритсар [Амритсар], где чрезвычайный английский посол г-н Кларк будет встречен лагорским двором, а из Омритсара двинемся в самый Лагор.
Лудиана — какое-то захолустье, наполненное кашемирскими выходцами, бежавшими из своей очаровательной долины, которая теперь залита кровью. С первого взгляда на этих бедных кашемирцев можно убедиться, что они принадлежат к еврейскому племени. На улицах видишь толпы народа, грязного донельзя и прикрытого каким-то рубищем вроде холщовой рубашки. Но, впрочем, вид у этих бедняков прерадуШный, и все они усердно занимаются работой: ткут, клеят коробочки и т. п. Кашемирцы до того напоминают собой [евреев], что Лудиана кажется мне нашим Тульчином или Житомиром[102].
Сегодня 20 февраля. К вечеру носильщики будут готовы, и я безотлагательно отправлюсь в лагерь Кларка. Очень холодно и ветрено: я в комнате сижу в ватном пальто и в меховой шапке… Вдали поднимаются Гималаи; их очерк похож на вид Кавказских гор с Минеральных Вод.
21 февраля
Я прибыл в лагерь Кларка, раскинутый уже в лагорском королевстве. Вчера, часам к 10 вечера, я заснул, забившись в паланкин. Сикхские носильщики слегка покачивали паланкин, и мне грезилось, что меня несут на огромную отвесную гору, что носильщики по временам спотыкаются и сползают на несколько аршин вниз, но цепляются за землю и поднимаются снова. Далее приснилось мне, что мы взобрались на какую-то возвышенную плоскость, где воздух был чрезвычайно редок (ночь была холодная), и вошли при лунном свете в очаровательный город. Город был пуст… Изредка попадалась конная стража… К моему паланкину подходил содержатель гостиницы, француз… В это мгновение я проснулся. Отворив дверцу паланкина, я высунул голову, и моим глазам представилось странное зрелище: кругом меня, в голой степи, облитой лунным светом, стояли друиды[103]с пылающими факелами: это были мои новые носильщики-сикхи[104].
Я пристально вглядывался в их величественные образы, и они смотрели на меня с удивлением и как будто с отвращением или боязнью; когда я подходил к одному из них, он тотчас же скрывался. Не знаю, почему сикхи не пользуются доброй славой: на взгляд они кажутся очень добродушными. Вероятно, что они никогда не видывали европейца, и чем далее буду я углубляться в Пенджаб, тем сильнее буду на них производить то впечатление, которое бывает в каждом человеке при виде неприятного насекомого. Едва успел я заснуть, вернувшись в мою колыбель, как почувствовал сильный толчок: носильщики уронили меня и поднимали торопливо, боясь выговора; но я никогда не сержусь на такие нечаянности. Однако меня роняли раза три в ночь: неслыханная неловкость между индийскими носильщиками… Солнце поднималось все выше и выше, дорога все более и более оживлялась лошадьми, слонами, сикхскими всадниками, и наконец я прибыл в лагерь. Подле моей палатки раскинут намет[105] главнокомандующего англо-индийской армией, который приехал сюда на смотр полков, идущих в Афганистан.
21 февраля, в лагере
Перечитывая эту болтовню, я заметил, что падения паланкинов могут отбить у тебя охоту посмотреть на Индию. Знай же, что толчок вовсе не велик: может разбудить, если спишь, можно уронить бутылку или стакан— вот и все. Притом же подобное падение случается только в тех странах, где паланкины не в употреблении. Лагор — страна воинов, верблюдов, слонов, лошадей и палаток. Мы разбили лагерь в бесконечной равнине… Становится теплее, и, вероятно, скоро начнется сильная жара. Помещение, отведенное мне Кларком в одной из палаток, очень удобно: и места много, и сквозного ветра нет. Кларк советует по вечерам собирать мои пожитки в кучу и приставлять к моей постели часового, потому что здесь очень много воров. Иные забирались даже и к нему в палатку. В лагере две пушки и порядочный отряд пехоты под командой пяти офицеров, славных ребят. Гут же находится английский гусарский офицер в блестящем мундире, посылаемый главнокомандующим к лагорскрму королю Шер Сингху, сыну Ранджит Сингха[106]. Сам главнокомандующий снялся с места сегодня поутру; за ним последовали его жена, дочери, — несколько генералов, адъютантов, офицеров и многочисленный отряд войска с лошадьми, верблюдами и слонами. Все это направляется к Фирозпуру. Теперь лагерь нам кажется пустым… С прибытием в Пенджаб я совершенно успокоился, потому что прежде меня истомили нравственно и физически поездки по английским владениям, тщетные поиски неизвестного и неизвестность относительно дальнейшего путешествия… Ум был в постоянном напряжении. Здесь все спокойно, все первобытно: так и веет древней Азией.
Накануне отъезда главнокомандующего сэр Джаспер Никольс подъехал к моей палатке на слоне и пригласил меня на обед и на вечернюю прогулку. На другом слоне сидели леди Никольс и ее дочери. Мы объехали некоторые окрестности, потом сели за стол, а после обеда стали собираться партии в вист. При сем зрелище я втихомолку отправился восвояси, но зато на другой день с рассветом вскочил с постели, надел пальто и побежал в генеральскую палатку с намерением проститься с генералом и поблагодарить его за ласку. Я остался при одном намерении: генерал уже уехал. В Индии пускаются в путь спозаранок, а иногда и ночью, потому что с индийским солнцем нельзя шутить, даже зимой. Часам к 10 утра стараются заблаговременно укрыться в какой-нибудь тенистый приют. К счастью, я наткнулся на какого-то отставшего капитана и поручил ему передать главнокомандующему мои извинения и благодарность.
102
Научно не подтвержденная, но популярная и живучая легенда о еврейском происхождении кашмирцев. —
104
Сикх значит «верный»*. —
* «Сикх» — значит «ученик»
106
Ранджит Сингх (1799–1839) — основатель сикхского государства Пенджаб. Шер Сингх правил в 1842–1843 гг. —