(14) Поэтому если не дано нам делами (эта возможность не в наших руках321), то победим это ускользающее неверное время нашей литературной деятельностью. Нам отказано в долгой жизни; оставим труды, которые докажут, что мы жили! (15) Я знаю, ты не нуждаешься в стрекале; но любовь к тебе заставляет меня подгонять даже бегущего322. Ты ведь поступаешь так же; αγαθή δ’ έρις, [хорошо соревнование (Гесиод, «Труды и дни», 24).] когда друзья, взаимно поощряя друг друга, возбуждают в себе желание бессмертия. Будь здоров.
8
Плиний Светонию Транквиллу323 привет.
С обычной твоей почтительностью, мне оказываемой, ты так робко просишь меня передать трибунат, который я исхлопотал для тебя у Нератия Марцелла, Цезеннию Сильвану, твоему родственнику324. (2) Мне же одинаково приятно видеть трибуном и тебя и того, кто получит трибунат благодаря тебе. Не годится, по-моему, открывать человеку дорогу к почестям и отказывать ему в звании доброго родственника: оно выше всех почестей.
(3) Прекрасно и заслужить помощь и оказать ее: тебя стоит похвалить и за то, и за другое, ибо то, что ты заслужил, ты отдаешь другому. А затем я понимаю, что и я получу долю славы, если твой поступок покажет, что друзья мои могут не только быть трибунами, но и делать ими других. (4) Поэтому я повинуюсь твоему благородному желанию. Имя твое еще не занесено в списки, и потому мы свободно заменим тебя Сильваном325. Я желаю, чтобы ему твой дар был так же приятен, как тебе мой. Будь здоров.
9
Плиний Корнелию Минициану326 привет.
Я уже могу подробно описать тебе, какого труда стоило мне дело жителей Бетики. (2) Было оно запутанным, разбиралось неоднократно и с исходом весьма разным. Почему разным? почему неоднократно?
Цецилий Классик, гнусный и явный негодяй, действовал в Бетике как насильник и вымогатель. Он был там проконсулом в том же году, что и Марий Приск в Африке. (3) А родом они были — Приск из Бетики, а Классик из Африки. У жителей Бетики и появилась поговорка (беда часто делает людей остроумными): «записал в расход зло и занес его же в приход». (4) Но Мария обвиняло много частных лиц и только один город, на Классика обрушилась целая провинция327. (5) Его избавила от осуждения смерть, случайная или добровольная; чести она ему не принесла, но загадала загадку: можно было поверить, что он захотел уйти из жизни, ибо оправдаться не мог, но удивлялись, как человек, не стыдившийся дел позорных, решил смертью избавиться от позорного осуждения.
(6) Бетика, тем не менее, настаивала на обвинении умершего328. Такой случай предусмотрен законом, но закон давно уже не применялся и теперь, после долгого перерыва, опять обрел силу. Жители Бетики вдобавок обвиняли поименно помощников и прислужников Классика и требовали расследования каждой жалобы.
(7) Защищал Бетику я и со мной Лукцей Альбин329, оратор красноречивый. Я давно уже был расположен к нему, как и он ко мне, а это общее дело заставило меня горячо его полюбить. (8) В славе, особенно литературной, есть нечто ακοινώνητον, [не любящее общения с другими] но между нами не было ни состязания, ни соперничества; оба мы одинаково старались не для себя, а для дела, такого крупного и важного, что сбросить с себя его бремя за одно заседание мы были бы не в силах. (9) Мы боялись, что нам не хватит ни дня, ни голоса, ни сил, если мы свалим в одну кучу все обвинения и всех подсудимых; что судьи не только устанут от множества имен и множества дел, но все перепутают; что влиятельность отдельных лиц330 предстанет в этой сумятице как присущая всем и, наконец, что люди сильные принесут как жертву искупления кого-то ничтожного и чужим наказанием ускользнут от собственного. (10) Покровительство и искательство особенно сильны, укрываясь под личиной строгости. (11) Мы приняли в соображение знаменитый пример Сертория: он приказал самому сильному и самому хилому солдату оторвать хвост лошади — ты знаешь остальное331. И мы увидели, что сможем одолеть многочисленный отряд преступников не иначе, как выхватывая по одиночке одного за другим.
(12) Решено было прежде всего доказать виновность Классика; от него удобно было перейти и к его товарищам и прислужникам: уличить товарищей и прислужников можно было только, если он виновен. Из них мы объединили с Классиком двух: Бебия Проба и Фабия Гиспана, сильных влиятельностью, а Гиспан еще и красноречием. С Классиком мы разделались легко и быстро. (13) Он оставил собственноручную запись: сколько получил и за что332; отправил какой-то своей подружке в Рим хвастливое письмо: «Победа, победа! явлюсь к тебе человеком свободным: я продал часть Бетики и уже выручил четыре миллиона».
(14) С Гиспаном и Пробом пришлось попотеть. Прежде чем заняться их преступлениями, я счел необходимым неопровержимо доказать, что пособничество есть преступление — иначе ни к чему было и обвинять пособников. (15) Они и защищались, не отрицая своей вины, а только умоляли сжалиться над их безвыходным положением: они провинциалы и вынуждены из страха выполнять всякое распоряжение проконсула. (16) Клавдий Реститут, мой противник, человек опытный, всегда настороженный и не терявшийся при любой неожиданности, говаривал, что никогда не был так ошеломлен и растерян, как тогда, увидев, что доводы его защиты, на которые он вполне полагался, перехвачены и выбиты у него из рук333. (17) Вот результат нашей тактики: сенат решил выделить из имущества Классика то, что было у него до проконсульства, и отдать это дочери, остальное вернуть тем, кого он ограбил. И добавлено: истребовать деньги, которые он уплатил кредиторам. Гиспан и Проб высланы на пять лет. Таким тяжким оказалось то, в чем раньше сомневались, преступление ли это вообще.
(18) Через несколько дней мы обвиняли Клавдия Фуска, зятя Классика, и Стилония Приска, бывшего при Классике трибуном когорты. Исход был не одинаков: Приску на два года запретили въезд в Италию; Фуска оправдали334.
(19) К третьему заседанию мы решили собрать побольше дел; мы боялись, что затянувшееся следствие надоест следователям до пресыщения, и строгая их справедливость вздремнет, а кроме того, мы постарались приберечь к этому заседанию и преступников менее важных. Исключение составляла жена Классика: ее подозревали во многом и многом, но улик для осуждения было недостаточно335. (20) На дочери Классика (она была тоже среди подсудимых) никаких подозрений не лежало. Когда я, заканчивая свою речь, назвал ее имя (в конце нечего было бояться, как в начале, что все обвинение тем самым утратит свою силу), я счел требованием чести не обижать невинную, о чем и сказал и прямо, но по-разному. (21) Я то спрашивал послов, могут ли они сообщить мне что-либо, что, по их мнению, можно доказать, то обращался к сенаторам за советом: считают ли они, если у меня есть некоторая способность говорить, что я должен как мечом прикончить невинного, и, наконец, все заключил такой концовкой: «кто-нибудь скажет: «итак, ты судишь?» я не сужу, но помню, что адвокатом меня назначили судьи».
321
...эта возможность не в наших руках...— Редкая для Плиния жалоба на абсолютную власть императора.
324
Нератий Марцелл — консул 95 г., легат Британии 103 г. Светонию туда ехать вовсе не хотелось. — Военный трибун — офицер; в каждом легионе было шесть трибунов, попарно чередовавшихся в командовании. О праве военачальника выбирать себе офицеров см. 223. Светоний был в том возрасте (ок. 30 лет), когда лица всаднического звания могли получить звание трибуна.
325
Цезенний Сильван — лицо неизвестное. Марцелл дал Плинию составленный по форме бланк, в который надо было вставить только имя. Поименованный в ней заносился в армейские списки, находившиеся в канцелярии легата.
326
Корнелий Минициан — богатый и влиятельный всадник из Бергамо в Цизальпинской Галлии, адвокат, причастен к литературе.
327
...на Классика обрушилась целая провинция.— Классик был наместником Бетики (н. Андалузия) в 97—98 гг. Сведения о нем имеются только у Плиния. Обвиняли его, как и Приска, в вымогательстве и жестокости, но Классика обвиняли не частные лица, а вся провинция, пославшая по постановлению Совета провинции, как представителей обвинения, своих депутатов. Дело его слушалось только в 100 г.; причиной была и смерть Классика и отсутствие Норбана Лициниана, ведшего расследование по его делу. См. след. прим. Шутка жителей Бетики: в приходо-расходной записи в статью «расход» был внесен Приск, отбывший в Африку (II.11.2), а в статью «приход» внесен Классик, прибывший из Африки: «зло обменяли на зло».
328
Бетика... настаивала на обвинении умершего. — Плиний имеет в виду Lex Acilia от II в. до н. э.; в его время только по обвинению в вымогательстве или в государственной измене можно было поднять дело о конфискации имущества умершего. — «Расследования» — inquisitio: сенат отправлял «инквизитора» в провинцию и облекал его правом принудительно отсылать в Рим нужных свидетелей и изъятые им в ходе расследования документы. Расследование могло длиться долго, часто до года.
329
Лукцей Альбин — сын прокуратора в Иудее и Мавритании, умершего в 69 г. Карьера самого Альбина неизвестна.
330
...влиятельность отдельных лиц. — Многие из подсудимых могли рассчитывать на поддержку в Сенате: см. §§ 12, 25—26, 31—36.
331
Серторий (I в. до н. э.) — сторонник Мария, стал во главе восставших испанских племен и неоднократно разбивал римские войска. Когда, после одной неудачной стычки, в его армии начался ропот и несогласия, он, чтобы показать, какую силу представляет собой единство, прибег к примеру, о котором рассказывает Плутарх в биографии Сертория: он собрал своих солдат и велел привести двух лошадей: старую тощую клячу и хорошего коня с прекрасными статями и великолепным пышным хвостом. Около клячи он поставил высокого здорового молодца, а возле хорошего коня маленького бессильного солдата. По данному знаку они принялись вырывать хвост у лошадей, возле которых стояли: силач, схватив хвост клячи, тянул его изо всех сил, обливаясь потом, и наконец, бросил хвост под громкий хохот присутствующих. Между тем, хилый солдат выщипал по волоску весь пышный хвост рослого коня. Плиний и его товарищ решили «выщипывать» обвиняемых по одиночке.
332
Он оставил собственноручную запись: сколько получил и за что... — В суд были представлены приходо-расходные записи Классика с его собственноручными пометками: «сколько и за что», четыре миллиона сестерций — самая крупная сумма, упоминаемая Плинием в делах о вымогательстве. — Веррес, наместник Сицилии награбил в десять раз больше: 40 миллионов. Циц. против Вер. 1, 56.
333
...доводы его защиты... выбиты у него из рук. — Проб и Гиспан ближе неизвестны. Их ссылки на страх перед проконсулом считались достаточной защитой. Реститут, защитник обоих, думавший пустить в ход именно этот аргумент, был, конечно, огорчен тем, что ожидаемого эффекта не последовало. Наказаны были Гиспан и Проб мягко: высылка не сопровождалась ни конфискацией имущества, ни потерей гражданских прав.
334
Приску... запретили въезд в Италию; Фуска оправдали. — Оба ближе не известны. — Трибун когорты был начальником отряда, стоявшего в городе.
335
...улик для осуждения было недостаточно. — В 20 г. н. э. сенат вынес постановление о том, что жены наместников, если будет поднято обвинение в вымогательстве, ответственны наравне с мужьями. В 21 г. н. э. предложено было запретить им сопровождать мужей в провинции (Тац. Анн. 3, 33—34).