(7) Все это теперь выродилось по причине партийных пристрастий, к тайному голосованию прибегли как к лекарству, и на время оно оказалось действительно лекарством, как нечто новое и внезапное. (8) Боюсь, как бы с течением времени само лекарство не вызвало заболевания. Можно опасаться, что при тайном голосовании бесстыдство сумеет проложить себе дорогу к выборам. Много ли людей, которые так же озабочены своим нравственным достоинством наедине с собой, как и при людях. Молвы боятся многие, совести — кое-кто. (9) Рано, впрочем, говорить о будущем. Пока что благодаря табличкам у нас будут магистратами именно те, кому и надлежало быть. Как в суде рекуператоров389, так и мы на этих выборах, словно захваченные врасплох, оказались честными судьями.
(10) Это я написал тебе, чтобы сообщить некую новость, а затем, чтобы поговорить иногда о политике. Такой случай бывает гораздо реже, чем в старину, и потому никак нельзя его упускать. (11) Клянусь Геркулесом! доколе повторять эти избитые фразы: «что поделываешь?» «здоров ли?» Пусть в наших письмах не будет ни мелочей, ни сплетен, пусть они не будут взаперти у домашних интересов. (12) Все, правда, зависит от одного человека; он в заботе о всеобщей пользе, о всех заботится и за всех трудится, но, в силу разумной умеренности390, к нам из того щедрого источника текут кое-какие ручейки, откуда мы и сами можем зачерпнуть и в письмах как бы подать напиться отсутствующим друзьям. Будь здоров.
21
Плиний Корнелию Приску391 привет.
Я слышу, умер Валерий Марциал; горюю о нем; был он человек талантливый, острый, едкий; в стихах его было много соли и желчи, но немало и чистосердечия. (2) Я проводил его, дал денег на дорогу: это была дань дружбе, а также дань стихам, которые он написал обо мне. (3) Был в старину обычай: тех, кто написал похвальное слово человеку или городу, награждали почетным званием или деньгами392; в наше время вместе с другими прекрасными обычаями вывелся в первую очередь и этот. Не совершая больше поступков, достойных хвалы, мы считаем и похвалу себе бессмыслицей.
(4) Ты спрашиваешь, за какие стихи я его благодарил. Я отослал бы тебя к самой книжке, если бы кое-что не удержалось у меня в памяти393. (5) Ты, если эти тебе понравятся, отыщешь остальные в книге. Он обращается к Музе и поручает ей поискать мой дом в Эсквилиях и почтительно войти:
(6) Стоит ли человек, так обо мне написавший, чтобы я и тогда проводил его, как дорогого друга, и сейчас горюю как о дорогом друге? Он дал мне все, что мог; дал бы и больше, если бы мог. А впрочем, чем можно одарить человека больше, как не вечной славой? «Его стихи вечными не будут» — может быть, и не будут, но писал он их, рассчитывая, что будут. Будь здоров.
КНИГА IV
1
Плиний Фабату, деду жены395, привет.
Ты давно хочешь увидеть свою внучку, а заодно и меня. Обоим нам дорого твое желание; оно взаимно, клянусь Геркулесом. (2) И мы живем в такой тоске по вас, что терпеть ее дальше не станем: мы уже увязываем свои пожитки и будем спешить, насколько позволяет дорога. (3) Будет одна задержка, правда, короткая, мы свернем в Этрурию396 не затем, чтобы оглядеть свои земли и все хозяйство (это можно отложить), но чтобы выполнить лежащую на мне обязанность.
(4) Есть по соседству с нашими имениями городок Тифернум Тиберинум по имени. Он выбрал меня, почти мальчика, в свои патроны397: расположения ко мне было тем больше, чем меньше благоразумия. Празднуют мое прибытие, огорчаются отъездом, радуются почетным званиям. (5) И я в благодарность (стыдно ведь любить меньше, чем любят тебя) выстроил им на свои деньги храм; он готов, и еще откладывать его посвящение было бы нечестием. (6) Мы пробудем там день посвящения, — я постановил отпраздновать его пиршеством398, — задержимся, может быть, и на следующий, — и тем стремительнее одолеем дорогу.
(7) Только бы застать тебя и твою дочь здоровыми и благополучными. И вы обрадуетесь, встретив нас целыми и невредимыми. Будь здоров.
2
Плиний Аттию Клементу399 привет.
Регул400 утратил сына, он не стоил одного этого несчастья, хотя не знаю, считает ли он это несчастьем. Мальчик был способный, но неустойчивый: мог бы пойти прямой дорогой, не будь весь в отца. (2) Регул отказался от отцовской власти над ним, чтобы сделать его наследником матери401; «проданным», а не «освобожденным» называли люди мальчика, зная отцовские нравы; он заискивал у него притворной снисходительностью, мерзкой и для родителей необычной. Невероятно? — но ведь это Регул!
(3) Об утраченном он горюет без ума. У мальчика было много лошадок и верховых и упряжных, были собаки, крупные и маленькие; были соловьи, попугаи, дрозды402; всех Регул перебил около погребального костра. (4) Это уже не горе, а выставка горя. Людей к нему приходит видимо-невидимо; все его клянут, ненавидят — и устремляются к нему; толпятся у него, как у человека, которого уважают и любят. Выскажу свою мысль коротко: выслуживаясь перед Регулом, Регулу уподобляются.
(5) Он живет за Тибром в парке; очень большое пространство застроил огромными портиками, а берег захватил под свои статуи403. При крайней скупости он расточителен; в крайнем позоре — хвастлив. (6) В самое нездоровое время он не дает покоя городу и утешается тем, что не дает покоя404.
Он говорит, что хочет жениться: и это, как и все прочее, противоестественно. Ты услышишь вскоре о свадьбе человека, которого постигло горе, о свадьбе старика. (7) Она и преждевременная и запоздалая. Ты спрашиваешь, почему я это предсказываю. (8) Не по его утверждениям (нет ведь человека лживее Регула), но несомненно, что Регул сделает то, чего делать не следовало. Будь здоров.
3
Плиний Аррию Антонину405 привет.
Что ты был дважды консулом, похожим на консулов старых времен, что таких проконсулов Азии, как ты, и до тебя и после тебя вряд ли было один-два человека (уважая твою скромность, не могу прямо сказать: ни одного не было); что по чистоте своих нравов, по авторитетности и возрасту406 ты первый в Риме — все это прекрасно и внушает уважение, (2) но я еще больше удивляюсь, глядя, каков ты на покое. Смягчить эту строгость ласковостью, соединить предельную важность с такой же приветливостью — это и трудно и прекрасно. Этого же ты достиг в своих таких сладостных беседах и особенно в своих писаниях. (3) Ты говоришь — это медовая речь Гомерова старца407; твои писания пчелы наполнили цветочным медом408. Такое впечатление было у меня, когда я недавно читал твои греческие эпиграммы и мимиямбы409. Сколько в них тонкого вкуса и прелести, как они сладостны, сколько в них любовного чувства, как они остроумны и правдивы! Я думал, что держу в руках Каллимаха, Герода или что-то еще лучшее. Ни тот, ни другой, однако, не достигли совершенства сразу в обоих этих видах поэзии, да обоими и не занимались. (5) Ужели римлянин так говорит по-гречески? Клянусь, я сказал бы, что в самих Афинах нет такого аттического духа. Завидую грекам, что ты предпочел писать на их языке. Не трудно догадаться, как бы ты заговорил на родном, если сумел создать такие прекрасные вещи на чужом, к нам ввезенном. Будь здоров.
389
Как в суде рекуператоров... — Рекуператоры были не постоянной коллегией, а выбирались от случая к случаю. Первоначально они решали споры между римскими гражданами и чужестранцами; было их три человека; каждая сторона называла одного и к этим двум добавляли третьего путем кооптации или жребием. Впоследствии их было пять, они решали дела по «обратному получению» (recuperatio) имущества, противозаконно присвоенного обвиняемым. Выбирались эти судьи пожизненно претором, а суд происходил так быстро, что времени для противозаконных соглашений не было.
390
...в силу разумной умеренности... — Осторожно высказана мысль, что хотя Траян и правит как самодержец, но подданные его не лишены права высказать самостоятельные мнения.
392
...Тех, кто написал похвальное слово человеку или городу, награждали... — Фульвий Нобилиор сделал Энния гражданином, Квинтилиан получил консульство. Помпей дал римское гражданство Феофану Митиленскому, написавшему историю его войн.
395
Л. Кальпурний Фабат — дед третьей жены Плиния, дочери его покойного сына. Богатый землевладелец, имевший земли в Кампании и Умбрии. Декурион в Комо.
396
..мы свернем в Этрурию... — Тифернум Тиберинум — небольшой городок в Умбрии, к западу от Фламиниевой дороги, по которой Плиний ехал в Комо и с которой ему и пришлось свернуть. Городок (на его месте теперь Citta di Castello) известен по нескольким надписям.
397
...выбрал меня... в свои патроны... — Провинциальные города, чтобы иметь в Риме представителей своих интересов и ходатаев, выбирали в качестве покровителей, «патронов», знатных и влиятельных людей. Им оказывали, разумеется, всяческие знаки почтения: торжественно встречали, являлись на дом и т. п. Патроном Тиферна был выбран, вероятно, дядя Плиния; племянник занял его место после смерти дяди (79 г.). Ему было тогда около 18 лет и он совсем недавно надел тогу взрослого. Число патронов и возраст их не были ограничены законом.
398
...я постановил отпраздновать его пиршеством... — Освящение храма или какого-либо другого здания было очень торжественной церемонией. В день освящения магистрат, которому было поручено «освятить храм» (в данном случае это был глава городского совета, а может быть и сам Плиний) приходили к храму в сопровождении жрецов и множества зрителей. Главный жрец громко и отчетливо произносил освятительную молитву, освящающий повторял за ним слово в слово, держась при этом обеими руками за дверной косяк. Все присутствующие хранили благоговейное молчание. Затем приносилась жертва и устраивалось пиршество для народа. Эти пиршества представляли собой религиозный акт, обязательный при посвящении храма. В нем принимал участие весь город: Форум был заставлен столами. И еда и сервировка были определены строгим ритуалом, установленным со времени седой древности: посуда подавалась глиняная; угощение состояло из хлеба, пирогов и фруктов.
401
...отказался от отцовской власти над ним, чтобы сделать его наследником матери... — По римским законам дети находились в полной зависимости от отца, имевшего «такую власть над своими детьми, которой нет ни у одного другого народа» (Гай I,55). Отец имел право продать и убить сына; сын не мог иметь никакой собственности: все, что он приобретал или наследовал, принадлежало отцу. Отец мог добровольно отказаться от своей власти над сыном — эмансипировать его (emancipare). Эмансипация происходила в форме троекратной продажи (mancipare) сына, сопровождавшейся троекратным отпуском на волю. После этого сын, по закону XII таблиц, выходил из-под власти отца. Если бы мать мальчика завещала ему свое состояние, а он не был «эмансипирован», то состояние это стало бы собственностью Регула, чего, видимо, жена его, разведшись с ним, и не хотела.
402
У мальчика было много лошадок... были собаки... были соловьи, попугаи, дрозды...— Любопытное свидетельство о том, чем развлекались дети богатых родителей — «лошадки» — mannuli — галльская порода малорослых лошадей, вроде пони. — По представлению древних, умершего ждала за гробом жизнь, похожая на его земную. Поэтому в могилу клали одежду, украшения, пищу, питье. Воину давали с собой его оружие, ремесленнику его инструменты, ребенку игрушки — в костер бросали то, что любил покойник. Регул устроил сыну настоящую тризну.
403
...а берег захватил под свои статуи. — Богатые люди разбивали при своих домах на окраинах города большие парки. Они бывали уставлены статуями, ср. парк Домиция Тулла со множеством статуй (VIII.18.11); или виллу императора Адриана. «Оригинальность» Регула была в том, что он ставил статуи, изображавшие его самого.
404
В самое нездоровое время он не дает покоя городу... — Рим был расположен в нездоровой местности; малярия свирепствовала в нем с конца лета, когда, по словам Горация, «каждый отец и мать бледнеют за своих детей» (Письма I, 7, 7). Все, кто мог, уезжали на это время из города. Желавшие показать Регулу свое сочувствие, вынуждены были оставаться в Риме.
405
Аррий Антонин — консул 69 и 97 гг.; один из старых консуляров, которые, как его друг Вестриций Спуринна, поддержали кандидатуру Нервы на престол. — Дед с материнской стороны императора Антонина Пия.
406
... по авторитетности и возрасту ты первый в Риме... — Он родился между 30 и 35 гг. н. э.
408
...твои писания пчелы наполнили цветочным медом. — Пчела была символом приятной сладостной речи. Рассказывали, что на уста Платона и Пиндара в детстве опустились пчелы, сообщившие им дар красноречия.
409
...твои греческие эпиграммы и мимиямбы. — Первоначально под эпиграммой понималась надпись на памятнике или каком-нибудь художественном произведении. Впоследствии у александрийских поэтов эпиграммой называлось небольшое стихотворение, сюжет которого был взят из области литературы, искусства в частной жизни. — Мимиямб — небольшая сценка, написанная ямбом на сюжет из реальной жизни, весьма реалистически разработанный. Сохранились мимиямбы Герода, великолепные бытовые сценки (есть русский перевод Г. Ф. Церетелли. Тифлис, 1929 г.). Жил в III в. до н. э., современник знаменитого александрийского поэта Каллимаха, автора элегий, небольших поэм и эпиграмм.