Азазелло не выдерживает и предлагает, — я могу привести её. Только прикажите.
Все кивают, но никто не выражает согласие вслух. Мессир раздумывает:
Может и правда, пусть приведёт? Обманом, силой, хитростью? Он ведь притащит, Азазелло умеет быть безжалостным, и о симпатиях забудет, когда дан Приказ. Но я хочу не этого. Именно от Марго, я хочу не этого.
— Нет. Продолжай навещать Марго. Следи, чтобы ей не навредили, — отвечает Мессир и удаляется в свою спальню. На последнее письмо Маргарита не отвечает уже неделю.
Молчание в квартире Сатаны отдаёт свинцом и скорбью.
Во сне(Ответ Марго)
Скажи, Мессир, когда ты спал последний раз?
Сомкни глаза, хоть на миг, хоть на час
И я приду во сне
И расскажу тебе,
Всё то, что не могу я выразить словами.
Скажи, Мессир, нужна ли тебе рядом
Безрадостная, тихая душа?
Что смотрит вникуда туманным взглядом.
Ведь это теперь я.
Я так боюсь тебя не осчастливить,
Чернее сделать Тьму, в какой живёшь.
Ох, Воланд, я могу тебя обидеть,
Ты Царь всего, но душу не убьёшь –
Она хрупка, как розы в ноябре
(Ведь я не верю бредням светлым,
лишь тебе)
Скажи, Мессир, когда ты спал последний раз?
Сомкни глаза, хоть на миг, хоть на час
И я приду во сне
И расскажу тебе,
Всё то, что не могу я выразить словами.
Ты всё поймёшь, когда во сне
Мы встретимся глазами.
Гелла к Мессиру
Уставшая, забытая вампирша. Мессир, взгляните на меня! Вы так редко смотрите мне в глаза, будто (могу ли я думать?) вы стыдитесь моего сотворения. Будто мой шрам вам укором, а моя преданность — ножом в горле.
Ваша одержимость душой Маргариты пугает меня и остальную свиту. Мы боимся, что вы потеряете себя. Однажды Вы уже себя теряли, и это оставило в Вас глубокий след. Азазелло рассказывал…а я видела горькую усмешку, когда Вы вспоминали об этом.
Мессир, к чему это? Марго обречена любить Мастера, кем бы он ни стал, как я обречена бороться со своей любовью к Вам на протяжении столетий. Посмотрите, я склонилась перед Вами в поклоне, откройте мне путь, откройте! Путь в Ваши руки или в Ад. Прошу, Мессир!
Вы смотрите прямо мне в глаза, читая там всё, что бушует в моей…душе ли? Это такой спорный вопрос, что я не могу о нём говорить. Вам жаль меня. Но жалость не то, чего я вымаливаю (молча и вслух) уже который век.
Я, стиснув зубы, готовлю к каждому весеннему балу новых королев, надеясь оказаться на их должности, чтобы Вы исполнили моё желание, чтобы оказаться по левую руку от Вас. Ревность гложет меня, забирает последнее достоинство, но я стараюсь не показывать этого, хотя Азазелло, Фагот и Бегемот видят это, знают это и всегда готовы вовремя утащить, перехватить руки с выпущенными когтями, заткнуть мне рот, как той дуре Фриде, вздумавшей клянчить у последней, роковой королевы Марго прощение!
Ох уж эта Марго! Я ненавижу и понимаю её. Я, скорее всего, убью её — с наслаждением и криком. Меня останавливает только одно. Нет, не бдительность Азазелло, которая не оставляет лазейки, не просьбы и отговаривания Фагота, не фырканье Бегемота. Меня останавливает ваша реакция.
Мессир, вы не простите меня. Страшнее вашего гнева и разочарования нет ничего.
Но я не буду прислуживать Марго. Никогда.
****
Проходя мимо спальни Мессира Азазелло сталкивается с Геллой. Заместитель внимательно оглядывает вампиршу. Та отвечает вызывающим взглядом зелёных глаз и стремительно проходит мимо.
Почувствовав неладное, демон входит в спальню Воланда. Мессира там нет, он отправился на прогулку. Тем удивительнее странное посещение Геллы — входить в спальню Воланда без его разрешения запрещено. Сейчас он нарушает этот запрет, но верит: не зря.
На столе у плотно занавешенного окна лежит письмо. Азазелло легко узнаёт почерк вампирши и качает головой.
— Гелла, Гелла, как же так… — шепчет заместитель Сатаны и сжигает письмо в камине.
Сон на двоих. Воланд и Марго
Я так давно не спал. Казалось бы, так легко: закрыть глаза и отпустить себя. Но нет. Я разучился, я всегда в напряжении. Сомкнуть глаза, уснуть. Чтобы увидеть Марго.
Погружение в сон так похоже на падение. Но не стремительное, а медленное и плавное. Всё в белёсом дыму, нет очертаний и нет дорог. Сам не знаю, что меня может ожидать, кроме Неё. И это так непривычно, что мои руки немного дрожат. Быть хозяином положения— так привычно и спокойно, но этим сном владею не я.