То есть перед ней.
Лиловый полковник… Он, Стар, знал. Он прочел всё, что нашел на эту тему в Интернете. Да, диктатор, да, жестокий и кровавый, но она… Принцесса! Настоящая! Ей, наверное, стоило заикнуться, и тут же делалось всё, чего б она ни пожелала, и целый Срез без остатка принадлежал ей… с ума сойти. Так странно, а раньше он смотрел на нее — и не замечал. Стар облизал губы: хлорированная вода с мыльным привкусом геля. Да кто сказал этим придуркам, что они вообще достойны переступить порог ее дома?!
Под мышками кололось. Намылился и прошелся бритвой: если в жару отпускать там волосья, никаких дезиков не хватит. На всякий случай поскреб и щеки, хотя они, честно говоря, повода не давали. Открывачка, Лысый и некоторые другие пацаны солидно, по-взрослому обсуждали проблемы, связанные с бритьем, и Стар время от времени сомневался, всё ли с ним в порядке. И прыщей почему-то нет: с одной стороны, вроде бы классно, а с другой — это же, по идее, признак полового созревания… Как всегда, окинул себя в зеркале в полный рост. Да ладно!..
Приоткрыл дверь, впуская иллюзию прохлады, убедительную первые пару секунд:
— Ма! Ты рубашку погладила?
— Сейчас, Сережа, у меня суп на плите.
— Ну ма!!!
— Ты что, сильно торопишься? — Она выглянула из кухни, вся в бисеринках пота. — По-моему, у тебя еще есть время. Я освобожусь через десять минут.
Он вздохнул:
— Давай побыстрей, а? Надо еще цветы купить.
— Что, кроме тебя некому?
— Я же староста класса.
Магический титул помог, как всегда, он выручал в самых разных ситуациях, чем вполне компенсировал неудобства общественной нагрузки. Ей он тоже скажет: я пришел, потому что я староста класса. А вовсе не потому, что, оторвавшись от коллектива, подло надеюсь на особый подход во время экзамена. И тем более не потому, что… о чем она еще может подумать?
Мама вынесла из спальни рубашку на плечиках. Стар щедро втер в подмышки антиперспирант с запахом медицинского спирта. Вообще-то мама права: рановато выходить за полтора часа. Хотя ему же правда нужно купить цветы. И не хватать же первые попавшиеся…
Стар взял с полки конверт с голографическим драконом. Поразмыслил и сунул его в другой, белый, вытряхнув оттуда россыпь фоток «три на четыре», оставшихся от военкомата и паспортного стола. Заклеил, посмотрел на просвет: дракон и волна просматривались неясным пятном, по которому ни в жизнь не отгадать, что там такое. Он попросит ее не распечатывать конверт до послезавтрашнего вечера. И пусть Дылда и все, кто соизволил сдать по двадцатке, сколько угодно не верят, что он об этом попросил. А остальных он тем более заткнет, если посмеют что-нибудь вякнуть.
Черт… Надо было ненавязчиво расспросить в учительской, какие она любит цветы.
.. Уже на лестничной площадке стало страшно. Что цветы не те: действительно, что ей, инфанте, какие-то розы? У нее в замке, наверное, полы посыпали розовыми лепестками. И эта путевка, да еще в идиотском слепом конверте, будто взятка… Главное, не забыть выразить соболезнования. Когда?! Сразу, с порога?.. или сначала поздравить?.. или объяснить, почему, собственно… где…
Он чувствовал, что взмок, что запах пота легко берет верх над антиперспирантом, что необходимо срочно, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бежать в душ… Но палец уже сам собой нажал кнопку звонка, отрезая пути к отступлению.
— Сейчас! — Приглушенный голос из сказочного замка с драконом.
Ее зовут Эва. Эва Роверта. Принцесса Эвита.
Клацнул замок.
Жаркий воздух с запахом ванили. Женщина в маленьком фартуке поверх черного платья. Что-то вязкое, непроглатываемое в горле…
— Здравствуйте… Ева Николаевна.
— Старченко, — она улыбнулась грустно, как будто сразу всё поняла. — Входи.
Здравствуй, папа!
У нас зима, очень холодно, некоторые деревья уже без листьев. Вчера даже камин затопили! На огонь интересно смотреть, почти как на море. Но в летней резиденции всё равно лучше. Я бы хотела всегда там жить.
Сеньор Ричес заказал тебе новые учебники. Это хорошо, потому что мы старые уже закончили. В этом году у нас гуманитарный уклон. Мне нравится. Распорядись, чтобы и дальше был гуманитарный, я эту математику терпеть ненавижу! А физику вообще. По ней и учебников нет, то есть они все неправильные, так сеньор Ричес говорит. Он мной доволен. Я уже пишу без ошибок на всех пяти языках! Говорит, я очень-очень способная ученица.
Правда, Вилья смеялся. «Попробовал бы твой сеньор Ричес так не сказать, ему бы знаешь что было?» А что бы ему было, папа? Вилья меня старше на год. Его мама кастелянша в зимнем замке. Мы дружим.