— Еще с прошлой властью.
— Такие вещи, юноша, передаются по наследству. Независимо от наличия-отсутствия завоеваний демократии.
— Вы думаете, он пообещал…
— Вот именно что, скорее всего, пообещал. Хитрый был старик. Но такого рода обещания рано или поздно приходится выполнять. Или не выполнять. И в любом случае остаются недовольные стороны…
— То есть цивилов тоже учитывать.
— Разумеется. И не только их. Цивилы — вывеска, хотя недооценивать их нельзя, там работают профессиональные ребята. Меня очень интересует, почему они вдруг решили поиграть в гласность. Привлечь всеобщее внимание к смерти старика, после того, как два десятка лет успешно скрывали его жизнь, — очень смелый ход. Гораздо логичнее было бы попробовать поделить всё втихую, не рискуя имиджем страны в глазах мировой общественности… да вообще ничем не рискуя. Имейте в виду этот момент, он может оказаться ключевым.
— А вы не думаете, что таким образом просто хотели спровоцировать ее?
— Всего лишь?
— А почему бы и нет? Мы же делаем на нее главную ставку. Почему бы не предположить, что не только мы одни?
— Предположить можно всё… Так, говорите, она все-таки решилась?
— Сегодня. Первым утренним телепортом.
— Понятно… А вот я на ее месте не стал бы. Знаете, есть такая древняя мудрость: никогда не возвращайтесь в прежние места. Всё равно ничего не отыщешь, кроме разочарования.
— Ну, ей, допустим, не до сантиментов. Она элементарно дает деру.
— Тем более неразумно. Должна же она понимать, что именно там ее и ждут. Все.
— А я думаю, она, наоборот, надеется всех перемудрить. Мы с вами, и не только мы одни, знаем, что имеем дело с умной женщиной. Которая никогда не сделает того, к чему ее так грубо и навязчиво подталкивают. А она, и свою очередь, зная, что об этом знают, берет и поступает именно так. Понимаете?
— С трудом. Учитесь более внятно выражать свои мысли. Ну ладно. И на что, по-вашему, она рассчитывает?
— Естественно, на замешательство. На первых порах. А затем постарается сбежать куда-нибудь подальше.
— Интересная мысль. И что у нас дальше, чем Срез?
— Ну, во-первых, Срез большой…
— А во-вторых?
— Судя по письмам, ей многое известно. Даже слишком многое. Именно поэтому мы и…
— Да, но вряд ли она сама это осознает. Ее сведения в любом случае недостоверны и разрознены (кстати, делайте на это поправку), а главное — загнаны в пассив, в прошлую жизнь, в подсознание. Она не сумела бы адаптироваться в чужой стране, если б тащила на себе весь этот груз. Тот же старик — он ведь так и не смог.
— Вы, оказывается, психолог. А вам не кажется, что, попав в Срез, она может всё благополучно вспомнить?
— Я бы на вашем месте особенно на это не надеялся. Вряд ли. Вы не застали прошлого Среза. Вы не представляете, как он изменился за эти пару десятков лет. Откровенно говоря, я ей сочувствую. Нет, правда, нельзя возвращаться в прежние места. Туда, где ты когда-то был счастлив.
— Так она и теперь будет счастлива. Фирма гарантирует.
— А вот этого не надо. Не бравируйте вашим цинизмом. Не люблю.
— Не любите? А случайно не завидуете, а?
— Чему тут завидовать… Немолодая женщина с истрепанными нервами, похоронившая отца, загнанная в ловушку со всех сторон… Мне на вашем месте было бы неприятно с ней работать. Вы же читали ее письма, знаете, какую трагедию она пережила в свое время. Потрясающе сильный характер!.. Ладно, это лишнее. Вы, по-видимому, профессионал. В своем деле.
— Должен ли я понимать, что инструктаж окончен?
— Да, вы правы. Разговор становится беспредметным. На когда у вас назначен телепорт?
— Десять тридцать восемь.
— Идите. Еще успеете выпить кофе. В телепорту очень приличный, рекомендую. Удачи!
— Спасибо. Не помешает.
…Кофе действительно был хороший.
Человек сидел на высоком табурете за круглым столиком на одного, с края которого локоть всё время съезжал в пустоту, не давая щеке опереться на ладонь. И стол, и табурет, и кофейная чашка были ярко-синие, как и всё в продвинутом интерьере телепорта. Только стрелки-указатели и пояснительные надписи — серебряным, блестящим. Серебряное на синем выглядело красиво, но читалось с трудом. Впрочем, в телепорту трудно заблудиться. Разве что ты приехал из такой провинции, где не каждый слышал и об автобусах.
Объявили телепорт на десять двадцать шесть. Человеку нравилось, что компьютерный женский голос в телепорту был не звучно-бесцветный, как в аэропортах или на вокзалах, а вкрадчивый, сексуальный. Зато активно не правилось, что одним и тем же словом «телепорт» обозначается всё: и зал в синих тонах, и конкретно прибор для перемещений между Исходником и Срезом, и сам процесс. Попробуй тут «внятно выражать свои мысли», усмехнулся он. Отпил кофе. Почему на подобных «инструктажах» никогда не обходится без того, чтобы тебя — тебя!!! — высмеяли и отчитали, как мальчишку? Причем независимо от личности инструктора, на этот раз все-таки попалось не самое большое «ге» в Структуре. Видимо, порочна сама система. Против системы не попрешь. Но если всё получится так, как он для себя наметил и решил, систему — Структуру? — можно будет вообще пустить побоку…