Многие из язычников, домогавшиеся только славы, ничего, может быть, не ожидая по отшествии отсюда, упражнялись в добродетели, более потому, что осуждали порок и ни во что вменяли все житейское. Они соделались славными и теперь у всех на устах. Но почему вы ни ради славы, ни ради Суда, ни ради доброго о вас мнения, ни ради награды, ни ради чего–либо иного, что самых бесчувственных вынуждает сделать что–нибудь доброе, не убеждаетесь отстать от порока, — этому крайне дивлюсь.
152. Пресвитеру Афанасию.
Подаю, как говорится, знак к отступлению, потому что мое мнение было ошибочно и я, не нашел тебя таким, каким счел, когда вознамерился хвалить. Но не моя в этом вина, виновна же происшедшая в тебе перемена к худшему. Что до меня, то, поскольку верю хвалящим и рукоплещу похваляемым, потому что имею какое–то влечение к прекрасному, поверил и хвалившим тебя. Ибо желательно мне, чтобы все были благоискусны. А ты, изменившись, обличил себя, а не меня. Впрочем, если бы отчаивался я в тебе, то не написал бы сего. Поскольку же ожидаю лучшей перемены, то и пишу, и убеждаю тебя возвести себя в первоначальную добродетель.
153. Феопомпу.
Об арианах и евномианах*.
Ничто не свойственно так естеству Божию, как вечность. Посему, кто говорит, что Сын позднее Отца, из Которого воссиял безначально, тот, согласно своему мнению, в пречистой Сущности уничтожает отличительное Ее свойство, потому что Она выше и числа, и времени, не терпит выражений: «прежде» и «после»; не допускает ни первого, ни второго, недоступна как всем иным, так и этим именованиям, которыми отличаются твари.
* Евномиане называли Сына Божия «неподобным» Отцу по сущности (разновидность арианской ереси).
154. Павлу.
Известно мне стало, что ты, поступая премудро, добровольно дал Херимону возможность скрыть свой проступок. А этот превосходный человек, низложенный Аммонием и, не знаю как, рукоположенный Евсевием, сочтя себя неуличенным, не почувствовал стыда и даже пустыми слухами вознаградил тебя за твое любомудрие. Посему, не приходи в негодование, если человек, не заботящийся о добродетели и не имеющий в сердце страха Божия, вооружил язык свой на твою скромность, но и ожидай за сие венца.
155. Диакону Нилу.
Все искусства и науки украшает истина. Если же нет ее, то нет в них никакого попечения о благоприличии. Ибо философия, обещавшая у язычников доискаться истины, уклонилась от нее; риторика заботится только о силе и приятности речи; грамматика хвалится тем, что учит опытности в слове. Посему, если украшаются он истиною, то должны быть вожделенны для благосмысленных, а если вооружаются против нее, то справедливо будет презирать их.
156. Ему же.
Как должно разуметь сказанное: аще око твое или рука твоя соблазняет тя (Мф.5:29.30)?
Не лишено разумности евангельское изречение, а напротив того, исполнено смысла и рассудительности. Взять верх над вожделением и признается великим, и действительно великое дело, но гораздо важнее быть предусмотрительным, чтобы даже не началась эта болезнь. Сие–то самое предустраивая, Христос сказал: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28). Называет Он прелюбодеем не того, кто увидел мимоходом и внезапно уязвился, извлек стрелу и уврачевал язву. Ибо не сказал: «кто воззрел», но кто взирает, кто намеренно привлек в себя страсть, питает ее в себе, постоянно посещает ту, которую увидел, с любопытством смотрит на чужую красоту и от частого лицезрения вкушает некоторый род удовольствия.
Посему ты, который со всею осторожностью устраиваешь дела свои, справедливо страшишься сего изречения, просишь истолковать тебе оное и не веришь тем, кто доходит до такой нечувствительности, что говорят: лицезрение нимало не вредит взирающему. Но я одобряю тебя, заботящегося о собственном своем спасении, о них же скажу, что осторожность лучше смелого честолюбия, и Божественные изречения предпочитать собственным рассуждениям — дело святое и самое справедливое.
Если же кто не убеждается этим, то пусть послушает хотя бы Приточника, который прежде евангельского изречения сказал: «Не останавливай на ней ока своего, но иди прочь и не медли на месте». Пусть послушает этого преукрашенного добродетелями писателя, который в одном месте говорит: добротою женскою мнози прелестишася (Сир.9:9), и в другом: не назирай чуждыя доброты (8). Не сказал: не смотри (это бывает иногда случайно), но: не назирай, устраняя внимательное наблюдение, пытливое рассматривание, воззрение с вожделением. Ибо сказано: от сея дружба яко огнь разгарается (9), то есть, от сего зарождается срамная любовь.