А после этого хорошо и счастливо усмотрел ты, что настоящая свобода ликовствует в безмолвии, а не в этих, всякому видимых начальственных чинах. Ибо справедливо почел ты великим для себя принуждением над одними начальствовать, а для других быть рабом; одним отдавать приказы, от других выслушивать их; одних обижать, другим оказывать милость; одних держать в подчинении, другим подчиняться; одних бояться, у других быть в ненависти. Посему, рассуждая, что это значит понести наказание, а не почесть принять, справедливо отказался ты от начальства, обратив свою заботливость на попечение о душе.
А если иные, не имея правильного суждения о вещах, лучше же сказать, погубив рассудок, обвиняют тебя, то их–то более всего не должно удостаивать и внимания, как обвиняющих человека, достойного венцов. Если же надобно войти с ними в состязание, то скажи следующее: «Не знаете, должно быть, как это видно, что этот сан от кротости перешел к самоуправству. Ибо если можете доказать, что и ныне имеет полную силу древний образ пастырства, то всего справедливее для вас будет похвалить человека, который признал себя не имеющим достаточных качеств для сего дела и бежал от него. В том лишь случае, если отказался он, имея силы, пусть не только не освобождается от обвинений, но даже понесет наказание.
Но если самый образ пастырства изменился в нечто противоположное, то никак не подвергайте сего человека наказанию. Ибо тогда пастыри умирали за овец, а ныне они убивают овец, не тело закалая (это было бы еще меньшее зло), но соблазняя души. Тогда они уцеломудривали тело постом, а ныне доводят его до взыграния роскошью. Тогда свое уделяли нуждающимся, а ныне и достояние бедных присваивают себе. Тогда упражнялись в добродетели, а ныне гонят упражняющихся в добродетели. Тогда прославляли непорочность, а ныне… но не намерен я говорить что–либо неприятное, потому что и это сказал в посрамление виновных; всех же винить не буду. Но когда показано различие древнего служения и нынешнего самоуправства, по какой же причине вы не увенчиваете и не хвалите избегающих начальства?»
314. Пресвитеру Зосиме.
Один муж, уважаемый за любомудрие, встретившись со мною, сильно порицал тебя, говоря, что дивится, почему ты, не от благородной происходя крови, поднимаешь брови, высоко носишь выю, ходишь на ногтях и думаешь о себе, будто бы носишься по воздуху, всеми членами выказывая свою необразованность. Восхвалял же он одну древнюю женщину и привел следующую надгробную надпись: «Муж и отец, и братья, и дети у Архедики были цари, но чванством пустым ей ума не надмили».
А мне заблагорассудилось это самое передать тебе. Может быть, хотя теперь, познаешь себя самого.
315. Монаху Стратигию.
Большая часть людей невольное терпение худого почитают величайшим признаком недостатка мужества, а произвольно допускать, чтоб обижали нас, — признаком кротости и любомудрия. А умеющие правильно судить о делах, лучше же сказать, верующие в Священное Писание и того, кто невольно терпит обиду, но переносит это любомудренно, не лишают ни наград, ни похвал, особенно имея в виду приговор Павла, который говорит: и разграбление имений ваших с радостию приясте, ведяще имети себе имение, на небесех пребывающее и лучшее (Евр.10:34).
Скажешь: что мог бы сделать обижаемый против сильнейших? — Отвечу: кричать, браниться, проклинать, волочить по судам и не давать покоя. Посему, кто может сделать все это, но не делает, того справедливо будет если не включить в число произвольно избравших для себя, чтобы их обижали, то сопричислить к ним. Если же надлежит усилить доказательство и выразиться точнее, то, может быть, такой и превзойдет их. Ибо им желание потерпеть обиду приносит великое утешение, потому что и не терпели бы обиды, если бы не захотели. А кто не хотел, но вытерпел и не сделал ничего такого, чем бы мог отомстить обидевшему, тому, как показавшему опыт крайнего любомудрия, да соплетен будет венец более светлый.
316. Диакону Пампретию.
Похвала сказанному служит, чудный, самым верным признаком того, что слышавший убежден. Ибо никто не может сказать, будто бы не убедился он в том, что признает хорошим. Если мы в здравом уме, то и стараемся избегать всего того, что порицаем, и, без сомнения, избираем то, чему дивимся. Но для чего говорю это, не не знаешь ты, может быть, как обязанный привести в исполнение совет, который сам похвалил.
317. Монаху Стратигию.