Выбрать главу

Впрочем если ты держишься пути непорочности и правды, если идешь по нему с непреткновенною твердостию, если ты, утверждаясь в Боге всеми силами и всем сердцем, пребываешь тем, чем начал быть; то тебе дастся свобода по мере умножения духовной благодати. Ибо в принятии небесных даров нет меры, с какою обыкновенно принимаются благотворения на земле; щедро изливающаяся благодать Духа не стесняется никакими пределами, она течет непрестанно, богатит преизбыточно. Лишь бы только жаждало и было отверсто наше сердце; мы столько почерпаем от избытка благодати, сколько имеем веры, способной к ее принятию. Она дарует способность трезвенною чистотою, непорочною мыслию, чистым словом, непритворною добродетелию уничтожать ядотворную силу греха, очищать скверны развращенных сердец, возвращая им здравие, примирять врагов, успокаивать беспокойных; смягчать свирепствующих, грозными заклинаниями понуждать к признанию нечистых духов, вселяющихся в человека для господства над ним: да престанут поражать человечество жестокими ударами; да престанут умножать число страждущих, рыдающих, сетующих, распространяя повсюду свои казни; да престанут убивать людей бичом и пламенем. Дело это делается невидимо; удары неприметны, но казнь очевидна. Таким образом, вселяясь в нас, Дух благодати уже начинает проявлять свою могущественную силу, хотя мы тела своего с членами еще и не переменили на другое; впрочем, наше око не затмевается уже мраком века сего. Какое могущество, какая сила души! Кто очистился и пребывает чист, тот не только сам себя сохраняет от мирских соблазнов, не только не уловляется никакою сетию нападающего на него врага, но и укрепляется в своих силах до того, что над всем воинством противника господствует по своей воле, как повелитель.

Но дабы, открыв истину, яснее видеть следы звания Божия, я покажу тебе, каков свет, и, разогнав мрак заблуждений, открою самые тайные завесы, под коими сокрывается отвратительный образ мира. Представь на несколько времени, что ты взошел на высокую вершину крутой горы и смотришь оттуда на лежащие внизу предметы. Вознесшись над всем земным, не находя нигде преграды своим взорам, смотри на вихри волнующегося мира. Ты сам пожалеешь о нем и, вспоминая о своем прежнем состоянии, проникнутый благодарностию к Богу, гораздо более обрадуешься тому, что из него вышел. Смотри: дороги преграждены разбойниками; моря наполнены грабителями; военные лагери наполнены везде кровавыми ужасами. Вселенная обагрена кровию человеческою; убийство, почитаемое преступлением, когда совершается частными людьми, слывет добродетелию, когда совершается открыто; злодейства освобождаются от казней не по закону невинности, но по великости бесчеловечия.

Ежели обратишь взоры свои к городам, то найдешь шумное многолюдство, более жалкое, нежели всякая пустыня. Готовятся гладиаторские зрелища, дабы кровию доставить удовольствия прихоти кровожадных глаз. Тело от питательных яств наполняется соками, и крепкий состав его тучнеет, дабы обреченному на казнь веселее было погибнуть. Убивают человека в удовольствие человеку; убийство вошло в обыкновение, в искусство, в науку; люди не только злодействуют, но и обучают злодействам. Что может быть бесчеловечнее, жесточее? Учат, как убивать; и убийцы славны тем, что убивают! — Что это такое, скажи мне? Отчего происходит, что отдают себя зверям те, которых никто не осуждал на это? Люди цветущих лет, довольно благообразные, в блестящих одеждах, заживо украшают себя на произвольное погребение и, несчастные, хвалятся еще своею погибелью! Вступают в сражение со зверями не за преступление, а по страсти. Отцы смотрят на погибель своих детей; брат с сестрою сидят в партере; сама мать — что может быть достойнее сожаления? — сама мать покупает для себя место на зрелище, платит за будущие свои вопли и отчаяние! И зрители столь нечестивых, столь бесчеловечных и ужасных позорищ нимало не помышляют о том, что их кровожадные взоры суть существенная причина кровопролития и убийства.