Будьте добры, любезнейший князь, ко мне, истинному почитателю ваших талантов, и похлопочите о моих цветах. Жуковский благословил мое предприятие и ужели вы не утвердите его печатью прекрасного дарования вашего?
Всегда готовый к услугам вашим барон Дельвиг.
1824-го года
10-го сентября.
11. А. С. ПУШКИНУ
10 сентября 1824 г. Петербург
1824-го года 10 сент.
Милый Пушкин, письмо твое {1} и "Прозерпину" я получил и тоже в день получения благодарю тебя за них. "Прозерпина" не стихи, а музыка: это пенье райской птички {2}, которое слушая, не увидишь, как пройдет тысяча лет. Эти двери давно мне знакомы {3}. Сквозь них, еще в Лицее, меня часто выталкивали из Элизея. Какая искусная щеголиха у тебя истина. Подобных цветов мороз не тронет! Князь Вяземский петь может сколько угодно, а стихов мне пришлет. Я повторил вызов, где подстрекаю его подарками твоими, Жуковского и Дашкова {4}. Жуковский дает мне перевод "Водолаза" Шиллера {5}. "Цветы" мои печатаются. В первых числах декабря увидишь их {6}. "Послание к Богдановичу" {7} исполнено красотами; но ты угадал: оно в несчастном роде дидактическом. Холод и суеверие французское пробиваются кой-где. Что делать? Это пройдет! Баратынский недавно познакомился с романтиками, а правила французской школы всосал с материнским молоком. Но уж он начинает отставать от них. На днях пишет, что у него готово полторы песни какой-то романтической поэмы {8}. С первой почтой обещает мне прислать, а я тебе доставлю с нею и прочие пьесы его, которые теперь в цензуре. Пришлю тебе и моих "Купальниц". Об них Лев, верно, рассказал тебе.