1 мая. Деревня Рот-Наустиц
Вчера дрались мы целый день, защищая дорогу. Истоща все усилия сбить нас с одной высоты, неприятель вздумал было обойти ее долиною. Покушение дорого ему стоило. Генерал Милорадович, показывая, будто не примечает его движения, сделал все, что нужно было. Едва спустилось несколько колонн в лощину, как вдруг, дозволя им пройти, со всех сторон открыли по ним страшную пальбу из потаенных и открытых батарей. Расстрелянные колонны, потерпев великий вред, тотчас рассыпались и побежали в леса. Неприятель, полагая, что мы будем держаться в Бишефс-Верде, пустил на нее тучу бомб и гранат - и вмиг несчастный городок превратился в огромный столп огня и дыма. Сегодня мы опять покойны. Неприятель перевязывает вчерашние раны.
Вчера неустрашимый полковник наш Сипягин, занявшись обозрением мест за городом и проезжая потом через оный, вдруг был отрезан толпою ворвавшихся со стороны французов. За ним ехал Александрийского гусарского полка поручик Пороховников и Лубянского гусарского корнет Григорьев. Две колонны пустили по них батальный огонь: они были в дожде пуль - и остались невредимы! Это, однако ж, не редко встречается в войне.
По словам пленных, неприятель потерял очень много убитыми и ранеными в последние два дня. Слова пленных: "Против нас командуют Макдональд и вице-король Италиянский. Войска имеют они в своем авангарде сорок тысяч, да сверх того большие колонны вправо и влево".
Передовые караулы наши и отряд графа Сент-Приеста перед местечком Бишефс-Вердою, а в четырех верстах за оным и весь небольшой арьергард наш расположен при деревне Рот-Наустиц.
2 мая. Там же
Здесь жители не так смелы, как в Дрездене; все ушли в горы. Села опустели. У нас все покойно: неприятель стал воздержнее в преследовании нас и до сих пор ничего еще не предпринимает. Со времени выступления нашего из Дрездена, в целые пять дней, неприятель, невзирая на великое превосходство сил его, не мог отодвинуть нас более четырех здешних миль или двадцати восьми наших верст; следственно, мы уступали ему не более пяти верст в день... Притом, несмотря на повседневные сражения с 21 апреля и по сие время, арьергард имел самый малый урон в людях и во множестве тесных проходов по самым трудным путям не потерял ни одной повозки из своих обозов. По сему можешь судить, как искусно пользовался местоположением, как храбро сражался и с какою твердостию отражал все усилия неприятеля арьергард наш. Такой арьергард, доставляя всевозможные выгоды, время и спокойствие армии, которую он отстаивает грудью, приобретает полную благодарность и, обращая на себя внимание даже самого неприятеля, по всей справедливости заслуживает место в воинских летописях будущих времен.
2 мая. Там же
Сейчас привезли генералу Милорадовичу Высочайший Рескрипт, в котором его императорское величество за важные услуги Отечеству всемилостивейше жалует его и с будущим потомством графом Российской Империи. Рескрипт наполнен лестнейшими выражениями, какими только может великодушнейший из монархов осчастливить вернейшего из подданных. Один Суворов получал такие Рескрипты от Великой Екатерины, в блистательный век ее[8*].
Итак, генерал, отличенный знаменательными заслугами, получает теперь новый блеск с новым достоинством. Весь арьергард радовался атому, как собственному благополучию. Солдаты окружали нового графа и кричали ему: ура!..
8 мая, ввечеру. Город Бауцен
В шесть часов поутру на передовой отряд наш учинено нападение. По упорной перестрелке, неприятель сильными колоннами начал обходить оба фланга его, имея, однако ж, более направления на левый. Передовой отряд, сходственно с повелением, уклонился к выгодной позиции арьергарда, где неприятель встречен перекрестными выстрелами всех наших батарей, действием которых и остановлен. Он опять было устремился на левый фланг наш к горам, но стремление его не имело никакого успеха. Генерал-майор Юзефович, с частию кавалерии, ударил в правый фланг неприятеля столь счастливо, что тотчас опрокинул его. Такой же успех имели и на правом фланге кавалерийские атаки князя Трубецкого и генерал-майора Лисаневича. Вообще вся кавалерия, под начальством генерал-адъютанта Уварова, показала в сей день, какой великий вред может претерпеть неприятель от блистательной храбрости ее в стремительных, смелых и удачных нападениях. Харьковский и Каргопольский драгунские полки наиболее отличились. Истребленные колонны и много пленных были плодами кавалерийских атак. Известный отличною своею службою генерал-майор Еммануель, действуя в сей день из-за гор в правый фланг неприятеля, взял также пятьсот пленных, сверх коих много переколото. Получа новое подкрепление, неприятель с большим стремлением начал развивать сильные колонны свои вправо и влево, угрожая опять обойти паши фланги. Уступая превосходству сил, но сражаясь, однако ж, за каждый шаг земли, арьергард медленно отступал к городу, пред которым расположился на биваках, заставив и неприятеля сделать то же. По словам пленных, в одном из их пехотных полков урон простирался до трехсот человек; вся же потеря неприятеля в сей день достигала до четырех тысяч. С нашей стороны урон не превышал двухсот пятидесяти человек. Вот выгоды оборонительного отступления: уступая пространство, сохраняешь людей. Смотря теперь на солдат наших, отличающихся не одними минутными порывами храбрости, но постоянным мужеством, твердостию духа и безропотным терпением, нельзя не признаться, что война образует войско.
В течение священной Отечественной войны и настоящего похода за границу солдаты совершенно привыкли к трудам и опасностям. Они бодры, терпя голод и нужду; в самом пылу сражения, под ядрами и гранатами, наблюдают совершенную стройность в движениях и, отступая, уверены в победе. Всего важнее то, что солдаты наши вовсе перестали бояться французов. В сражении 3 мая полковник Керн хотел было сменить цепь стрелков, бывших уже несколько часов в деле. "Не сменяйте нас! - кричали солдаты, - мы еще можем стоять до вечера, пришлите только патронов!" При многих атаках кавалерии пехота спешила бегом подкреплять ее и довершать истребление неприятельских колонн штыками. Штык и сабля теперь в совершенном согласии. Сражение 3 мая сдружило пехоту с конницею. Таким образом, опыт, пример и внушения храбрых и благоразумных начальников действуют к возвышению духа и усовершенствованию солдат. И после этого можно уже понять, отчего горсть войска, составлявшая арьергард, могла быть столь страшною для неприятельской армии. Я забыл тебе сказать, что главная армия наша давно уже стояла за Бауценом, отдыхала и укреплялась на высотах.
4 мая, 5 часов пополудни
Итак, мы опять в Бауцене, в том прекрасном Бауцене, где я имел такую покойную квартиру, такого ласкового хозяина, который разговаривал со мною о Тридцатилетней войне, о гуситах... Но вот выстрел!.. Еще другой!.. Пальба! Видно, неприятель наступает. Бросаю перо и сажусь на лошадь. Прощай!
Там же - вечером
Неприятель сделал только попытку, или, говоря военным языком, он сделал усиленное обозрение левого нашего крыла и средины. Колонны его подходили на пушечный выстрел к городу, и некоторые батареи наши действовали по ним.
5 мая. Бауцен
Чрез целый день с обеих сторон все было покойно. Примечено только в войсках неприятельских беспрестанное движение. Колонны их тянулись то вправо к Каменцу, о чем извещал партизан Давыдов, то на левый наш фланг к горам. С нашей стороны занимались устроением батарей на правой стороне города.
6 мая
Лишь только старая хозяйка наша принесла нам кофе и хотела наливать, как раздался гром пушек; окна в доме затряслись, у доброй старушки задрожали руки и кофейник выпал из них. Между тем народ суетился; конные взад и вперед скакали по улицам; мы тотчас на лошадей и за графом к батареям. Но дело кончилось ничем; неприятель выглянул и опять скрылся за гору. Движение в войсках его не прекращается; он затевает дело не на шутку. По вечерам видны большие огни и слышны музыка и песни. Соседи наши живут весело, только не слишком сыто: по словам пленных, они крайне нуждаются в хлебе и фураже. Разные сборные дружины в войске Наполеоновом крайне неохотно ходят в дело. Многие, как сказывают, сами себя ранят, чтобы иметь причину выйти из рядов. Кроаты[9] уходят целыми ротами.