Записка[6]
В течение полутора года убыло в Смоленской губернии от войны, мора и голода разного состояния людей мужского пола 100000 человек
Обывательских домов сожжено, кроме городских 13132
Мельниц разрушено 260
Лошадей погибло 122 798
Рогатого скота 130395
Мелкого скота, кроме последнего падежа 250332
NB. Все сие означено здесь по самому верному и умеренному начислению. Сверх того два рекрутских набора извлекли из каждых 500 душ по 18 лучших молодых людей; да из воинов Земского ополчения в дома не возвратились: 4407 человек.
Уведомление о бедном, от неприятеля разоренном семействе
Уже давно не стало ни единого врага на земле русской: все они легли костьми на ней или выгнаны за пределы ее с бесчестием. Было время незабвенное для истории и потомства, когда бог вступился наконец за Отечество наше и пролил весь фиял[7] гнева своего на врагов его. Страшен бог во гневе своем! Я видел гибель нечестивцев!.. Они бежала великими толпами по той самой дороге, по которой некогда наступали грозно, в воинском устройстве, с пением и кликами торжественными. Но как изобразить злополучие гонимых небом? Путь их лежал чрез страны, им неведомые. На земле ничего не представлялось им, кроме необозримых снегов; в небе ничего не видели они, кроме мрачных туч, хладную влагу на главы их просыпающих. На всяком шагу постигал их гнев раздраженного бога. Страшен был им унылый вид обнаженной природы. Хладные ветры, сливаясь в бури, несли за ними вслед проклятия целого народа. Войска, донцы и крестьяне повсюду наносили им смерть. Но лютые враги и в последние минуты жизни еще помышляли о вреде. Сжимая одною рукою пронзенную грудь, другою зажигали они дома и города. Пожары неугасимо пылали, и след их было опустошение! Истреблены злодеи; но скоро ль загладится причиненное зло? Скоро ль перестанет рыдать бедность на пепле хижин своих и прежнее довольство успокоит по-прежнему? Кто бы ты ни был, проезжающий чрез страны, разоренные неприятелем! Не подумай, видя в городах дома богатых купцов, возрождающиеся из пепла в новой красоте, видя села богатых господ в прежнем блеске, видя радость, пирующую в пышных домах, и смеющиеся лица в веселых обществах: не подумай, чтобы прежний порядок вещей был уже восстановлен. Нет! Загляни в дымную избу поселянина; сойди в глубокий погреб, где местится целое семейство; имей терпение выслушать печальное повествование матери о горестном странствовании ее по лесам; о тех нуждах и бедствиях их, которые угнетали ее с малолетним семейством; взгляни теперь на семейство сие, неуверенное еще в дневном пропитании; взгляни - и сердце твое не вместит в себе живейшего сострадания! Великое несчастна есть бедность. Но рожденные и возросшие в бедности некоторым образом привыкают к ней. Они не знают выгод лучшего состояния и часто довольны бывают своим. Для кого ж ужасна и даже нестерпима бедность? Для тех, которых ввергают в нее превратные случаи и незаслуженное несчастие. Как больно променять порядочный, светлый дом, на дымную избу; кусок чистого хлеба на черствый сухарь! Должно признаться, что такое положение горестно, и в таком-то положении находится семейство, к которому я осмеливаюсь обращать внимание сострадательных соотечественников наших. Птр. Всльвч. Т . . . ий лишился всего своего имущества при нашествии неприятелей. Он живет теперь в крайней бедности в Смоленской губернии в Д . . .м уезде. Я видел этого бедного отца большого семейства; видел я горестную мать, в простой крестьянской избе, ухаживающую за пятью малолетними и больными детьми! Она теперь беременна и содрогается при мысли, что вскоре еще одним невинным страдальцем должно умножиться семейство ее, и без того едва могущее получить скудную и слезами окропленную пищу. Но в самой нищете, среди шума зимних бурь и вопля болящих детей, подкрепляет ее вера и надежда на сострадательность русских. Вам, чувствительные соотечественники, до которых провидение не допустило бурь военных, вам прежде всех должно оправдать надежду сию. Вы не видели страшной картины пожара городов, полей сражения; не слыхали воплей разоренного народа и стона умирающих тысяч. Пусть вечно не возмущают чувств ваших подобные явления!.. Но в приятной тишине, вас окружающей, среди удовольствий семейственной жизни, в изобилии и покое вспомните, что есть несчастные, не наслаждающиеся ни одним из сих благ. Вспомните, что есть истинно несчастные страдальцы, требующие необходимой помощи от великодушного сострадания вашего! И когда услышите глас его, не ожесточите сердец ваших! Теперь глас сей слышен в горестном стоне страдальцев!
Письма из Польши
Минск. 23 марта
Проедешь Оршу, Дубровну, Борисов, Минск и ничего не заметишь, кроме бедности в народе и повсеместного разрушения - неминуемого последствия войны! Представьте себе длинное, почти беспрерывное протяжение дремучих лесов по обеим сторонам дороги, и вы будете иметь понятие о дороге к Минску. Сколько надобно времени, сколько надобно рук, чтоб превратить сию лесистую, угрюмую местность в цветущую и населенную сторону!.. Минск, стоящий на берегах речки Свилощи, текущей в Березину, довольно изрядный город; но в весеннее время так нечист, что я не могу надивиться, как могут люди дышать столь вредным и тяжелым воздухом?
Большая часть жителей состоит из евреев. Они не орут, не сеют, но кормятся и богатеют. Чем же? Проворством и промыслами!..
Мы едем на почтовых, и езда не спора: везде остановки! В каждой станции увидишь стену, оклеенную большими и малыми, в лист и в четверку, печатными бумагами, непроницаемыми щитами для содержателей станций (большей частию жидов). Но в десяти печатных листах нет десяти строк в пользу проезжающих. Нет никакого равновесия между правами смотрителя и путешественника. Первый, ссылаясь на свои стенные учреждения, всегда находит способы стеснить, остановить и обидеть; а последнему предоставляется писать жалобу за несколько сот верст в почтамт и никогда не знать, удовлетворен ли он или нет! Люди, сочинявшие сии строгие постановления в тишине великолепных кабинетов, конечно, никогда не езжали под именем простых офицеров или бедных путешественников. Побыв в когтях станционных хозяев, они заговорили бы совсем другим языком.
24 марта. Минск
Знаешь ли ты существа, которым отец - воображение, а мать - ложь? Они невидимы, но слышимы. Будучи ничем, составляют нечто. Не имея ни ног, ни крыльев, быстро ходят и летают из страны в страну, из области в область. Ничто не может так восхитить или опечалить душу, возмутить или успокоить чувства, как они! Им нет нигде преград. Они втесняются в каждую дверь, садятся в кареты, бросаются в скачущие почтовые повозки, кружатся в обществах и носятся по свету. Но полно, говоришь ты, сплетать загадки: кто эти существа? - Слухи! Нет ничего вреднее распространения пустых вестей и слухов. Теперь Польша наводняется ими, и, между тем как русские завоевывают Францию штыками, здесь губят их слухами. Трудно ладить с людьми неблагорасположенными: они толкуют все в свою пользу!..
Р. S. Вся здешняя сторона еще с самых древних времен была принадлежностью России. Минск то к Полоцкому, то к Смоленскому княжеству принадлежал попеременно. В 1066 году город сей был взят и жестоко наказан за вероломство князьями русскими, детьми Ярослава.
27 марта, местечко Смургонъ
Мы не едем, а тащимся. Дорога ни на санях, ни на колесах! Туманное небо, воды, шумящие под снегами, беспрерывные леса, развалины домов и разоренные французами села - вот что представляется глазам нашим! Много надо времени, чтоб изгладить следы войны! Между Минском и Смургонем в нескольких местах цепи холмов, пересекая дорогу, образуют твердые и выгодные военные позиции. В Смургони видишь небольшое довольство, порядочные дома и свежие лица; а причина? - торговля! В двух верстах отсюда течет Вилейка, по которой сплавливают брусья через Вильну и Ковно по Неману в Пруссию. Дремучие здешние леса еще долго будут доставлять способ к такому торгу. Взамен за проданное промышленники привозят красный товар, вина, сахар и прочие произведения.
Наполеон в быстро-поспешном бегстве своем из России ночевал в Смургони. Сегодня проехали мы Молодечно, где написано, столько шуму наделавшее, 29 известие из французской армии.