О нравах тогдашней войны много говорит то, что Эйлер сохранял связи в Петербурге и ничтоже сумняшеся посылал в Академию неприятельской страны свои научные работы. О «коллаборационизме» Эйлера в России так и не узнали. Однако возмездие волею судеб последовало, когда его поместье в Шарлоттенбурге под Берлином было разграблено во время русско-австрийского рейда в 1760 г. («г-н профессор Эйлер» лишился ржи, ячменя, овса, сена, двух лошадей, тринадцати голов скота, семи свиней и двенадцати овец)[16].
Переведенные материалы использовались первым делом для тактических целей: осенью 1758 г. пруссакам важно было понять, намерена ли русская армия еще в том же году перейти за Одер, двигаться на запад или север на соединение с австрийцами или шведами, либо — как это в действительности и произошло — активная фаза кампании закончена, и «московиты» уйдут на винтер-квартиры за Вислу[17]. Самого Фридриха II, которого известили о письмах, интересовали именно эти военные перспективы[18].
Но едва ли не более важным стало использование материалов перехвата в последовавшей за военной столь же ожесточенной информационной битве между Петербургом и Берлином. С началом активного участия России в Семилетней войне пропагандистская полемика касалась в основном «эксцессов», чинимых армиями над мирными жителями[19]. Осенью же 1758 г. обеим сторонам важно было убедить европейскую общественность в своей победе при Цорндорфе[20]. Обнародование перехваченных писем или экстрактов из них в подобных целях было общераспространенной практикой[21]. В России, к примеру, обнародовали в последнюю русско-шведскую войну 1741–1743 гг. захваченные неотправленные письма шведских солдат[22]. И в этот раз пруссаков решили бить их же оружием: для подтверждения своих позиций после Цорндорфа использовали письма свидетелей баталии из Восточной Пруссии, перехваченные и направленные в Придворную Конференцию российским губернатором Кенигсберга Николаем Корфом (№ 113, 114)[23].
Пруссаки обнародовали переводы нескольких бумаг из перехваченной почты: реляцию генерала П. И. Панина И. И. Шувалову со сведениями о потерях четырех полков приданной ему бригады (№ 4) и депешу шведского волонтера при русской армии Фромхольта Армфельта командующему шведскими войсками в Померании генералу Густаву Давиду Гамильтону (№ 112). Армфельт, сражавшийся в недавней русско-шведской войне 1741–1743 гг. против этой самой армии, был в своих оценках довольно критичен. Еще более критичной оказалась реляция о состоянии русской армии в целом и о Цорндорфской баталии принца Карла Саксонского, также перехваченная с курьером[24]. Взбешенный главнокомандующий Фермор был на той же русско-шведской войне с противоположной стороны и своим новым союзникам не доверял. По поводу реляции Армфельта он писал, «что бы и неприятель наш злее выдумать не мог», и просил «от всех господ волонтеров» «армию избавить»[25].
Обе стороны направили в важнейшие центры, формировавшие общественное мнение тогдашней Европы свои, равно далекие от реалий, циркуляры о Цорндорфской баталии. Акцент в обоих делался на обстоятельствах, наиболее дискредитировавших каждую из сторон. Фермор, как мы увидим, прямо исказил действительность, утверждая, что «l’Ennemi a abandonné le Champ de Bataille, en se retirant… Le lendemain nous avons enterré les morts»[26]. Однако, в свою очередь, и Фридрих, мягко говоря, покривил душой, уверяя, что «mes troupes ont combattu avec une valeur singulière & en gens qui défendroient la patrie»[27].
Для нас важно, что благодаря всем этим обстоятельствам материалы, о которых идет речь, отложились в фонде прусской королевской администрации, Тайного совета (Geheimer Rat), благодаря чему и уцелели. Поскольку Военный архив в Потсдаме, куда они должны были бы попасть по логике вещей, практически полностью погиб после бомбардировки англичан в 1945 г.
16
Brandenburgisches Landeshauptarchiv. Rep. 2 Kurmärkische Kriegs- und Domänenkammer. Nr. S 3498. Нравы этой войны живописует и дальнейшее: спустя неделю Эйлер уже писал о своих потерях в Петербург историку Г.-Ф. Миллеру, предлагая между прочим подключить к делу М. В. Ломоносова — заодно преувеличив число потерянных лошадей вдвое. И действительно получил требуемую компенсацию (1200 рублей), правда, уже при Екатерине II (
17
См. депешу из Штеттина от президента Померанской камер- и коммерц-коллегии Георга Вильгельма фон Ашерслебена (Georg Wilhelm von Aschersleben) (N 1451. Bl. 10), задержавшего королевскую эстафету с известием о находящихся среди захваченных писем депеши от австрийского военного представителя генерала Сент-Андре к посланнику Австрии при русском дворе Николаусу (Миклошу) Эстерхази. Сент-Андре сообщал, что русские не будут форcировать Одер, как и предполагали пруссаки.
19
Фридрих II — министру кабинета гр. фон Финкенштейну, Доберло 07.09.1758 (эксцессы русской армии в Новой марке, N 1291); Лорд-маршал Шотландии [Джордж Кейт] — гр. Подевильсу, Невшатель 13.09.1758 (об организации антирусской кампании в Европе, N 1290). Русский ответ:
21
После разгрома в следующем, 1759 г., франко-саксонской армии при Миндене была захвачена корреспонденция главнокомандующего маркиза де Контада, немедленно опубликованная в выгодном для англо-прусской коалиции свете. В одном из захваченных писем, в частности, сообщалось, что после баталии при Цорндорфе «г-н генерал Формер [Фермор] написал всем посланникам Императрицы Российской при европейских дворах письма» с изображением в выгодном для России свете произошедшего 14/25 августа (
23
24
Оригинал в берлинском фонде отсутствует, но текст известен по русскому переводу из бумаг М. И. Воронцова (
26
«Неприятель, отступя, оставил поле битвы. На следующий день мы похоронили погибших» (В. В. Фермор — кн. А. М. Голицыну [русскому посланнику в Лондоне], копия. Гроcс-Каммин, 31.08/11.09.1758 (N 1287. Bl. 150). Ср.: А. Головкин — В. В. Фермору, Гаага, 13/24.09.1758, копия (N 1449).
27
«Мои войска дрались необыкновенно хорошо, защищая [свое] отечество» (черновик циркуляра Э. Ф. фон Херцберга от 26.08.1758, отправленный в Лондон, Гаагу, Регенсбург, Варшаву, Гамбург, Данциг, Копенгаген, Невшатель, Венецию, Рим и Кельн (N 1287. Bl. 30). Ср. копию переписки А. М. Голицына и лорда Холдернесса (Лондон 25.09 и 26.09.1758, N 1287. Bl. 149–151) и комментарий к ней: