Выбрать главу

Впрочем, высокой была смертность тяжелораненых в первые дни и при транспортировке до постоянных госпиталей (в Мариенвердер). С учреждением же на зимних квартирах новых госпиталей и направлением дополнительно медицинских чинов из Петербурга почти 9/10 раненых на следующую кампанию вернулись в строй[494].

Заготовленные летом промежуточные магазины не в состоянии были обеспечить войска надолго; то же касалось фуража. Армия не могла оставаться долго на одном месте, иначе с массовым падежом лошадей из‐за бескормицы она оказывалась парализованной. И без того потеря лошадей на баталии и из-за бескормицы привела к тому, что большое число вьючных фур и лафетов пришлось два дня подряд сжигать[495], часть амуниции — порох, гранаты, патроны — закапывать[496]. «Команда выглядит более или менее сносно, — замечал свежим взглядом вновь прибывший австрийский представитель. — Тем хуже представляется состояние лошадей[497]».

При невозможности организации транспорта с Балтики по Одеру и Висле и отсутствии водных путей по линии восток — запад подвоз провианта из Внутренней России осуществлялся до Восточной Пруссии. Оттуда подводы шли по разбитым осенним польским дорогам слишком долго, чтобы можно было надеяться на регулярное снабжение, к тому же сухопутный подвоз был намного дороже морского пути[498]. Закупки в польских землях нужд армии не покрывали. Польские помещики в этих местах к тому же были преимущественно ориентированы на прусский рынок, опасаясь для себя в противном случае проблем — и не без оснований[499].

Фермор хорошо знал по опыту катастрофического отступления прошлого года в Восточной Пруссии, как выглядит не обеспеченная довольствием деморализованная армия, и опасался худшего. В кампанию 1758 г. масштабы военных действий, массы войск и их удаление от границ далеко превзошли все бывшие до сих пор заграничные походы[500]. Требовалось немало времени и горького опыта, чтобы отладить систему снабжения в таких условиях. В целом заграничные кампании наглядно показали структурные недостатки организации русской провиантской службы, решающим образом влиявшие на ведение войны на этом театре: проблема, решенная более-менее удовлетворительно лишь на конечном этапе Наполеоновских войн[501].

Вняв наконец жалобам Фермора, петербургская Конференция разрешила вслед за ранеными и больными и всей армии уйти за Вислу, где были сосредоточены основные магазины — известие, вызвавшее неподдельное ликование в армии[502]. В конце ноября 1758 г. полки вступили на винтер-квартиры[503]. На этом долгая и кровопролитная кампания 1758 г., которую назвали по ее главной битве «Цорендорфской»[504], завершилась.

«Вы что-нибудь поняли из этого чертова дня?

— Сир, я видел начало дела, но остальное ускользнуло от меня. В производимых движениях я ничего не разобрал. — Не Вы один, мой друг, не Вы один, утешьтесь…»[505] Диалог с Фридрихом, описанный его верным де Каттом, задает формат на будущее. «Случилось столько вещей неслыханных, что затрудниться с сопоставлением таких различных фактов естественно[506]». Даже Дер Гроссе Генеральштаб после детального и педантичнейшего разбора Цорндорфской баталии разводит руками и не находит ничего лучшего, как процитировать в итоге мнение Клаузевица о «самом странном сражении» не только войны Семилетней, но и «во всей новейшей истории войн» вообще[507].

Тактическую победу пруссаков при Цорндорфе не признать сложно. Фридрих заставил российскую армию отказаться от взятия Кюстрина, отступить от столицы Пруссии, предотвратил объединение сил союзников и не дал сделать Одер операционной базой для следующей кампании. Иначе говоря, все цели, поставленные перед Российско-императорской армией петербургской Конференцией в июне этого года[508], оказались не выполнены. Первыми действительные результаты баталии почувствовали австрийцы, которые уже через две недели после битвы увидели перед собой старого противника с вернувшимися, хоть и поредевшими, батальонами[509].

В то же время намерение Фридриха «наголову разбить русских» или хотя бы использовать Цорндорфское кровопускание для переговоров о сепаратном мире с Россией не оправдалось[510]. Для самой Российско-императорской армии, как мы видим по письмам, важно, прежде всего, что они устояли в первом столкновении с «самим» королем. В этом смысле оценка непосредственных участников баталии укладывается в формулу, которую уже цитированный Эндрю Митчелл высказал спустя полгода — баталию «обе стороны и выиграли, и проиграли»[511].

вернуться

494

Семека 1951, 96–105.

вернуться

495

Nachrichten 1759, 308–309, записи от 30–31 августа 1758 г.

вернуться

496

Ibid., 311 (о лагере в Гросс-Каммине).

вернуться

497

Де Фине — В. А. Кауницу, Старгард 10.10.1758 (OeStA. HHStA Kriegsakten 373–2. Karton 3, Bl. 3RS).

вернуться

498

См. ведомость прибытия к армии транспортов с провиантом осени 1758 г. (Масловский II, 299–300 второй пагинации); Шаховской 1821, II, 21.

вернуться

499

Рейд пруссаков по западным польским землям в феврале 1759 г. был призван продемонстрировать «силу прусского короля». Кн. Александр Юзеф Сулковский, поставлявший в 1758 г. зерно армии Фермора и оказывавший РИА прочую поддержку вопреки требованиям прусского короля (№ 109–111), был захвачен в плен и посажен в крепость Глогау, а многие магазины разорены (Konopczynski II, 28; Коробков 1940, 203–204).

вернуться

500

«Мы так отдалены от наших границ, что в два месяца назад придти не можем, а чтоб там зимовать, помыслить не можно» (Р. И. Воронцов — А. Р. Воронцову [1759 г.] // АКВ XXXI, 46).

вернуться

501

Масловский I, 83, 110; Ливен 2012. См. обзор системы снабжения русской армии в Семилетнюю войну: Keep 1987.

вернуться

502

В. В. Фермор — М. И. Воронцову, Швец 07/18.11.1758 // АКВ VI, 348.

вернуться

503

Яковлев 1998, 94.

вернуться

504

Панины 1880, 72.

вернуться

505

Catt 1884, 162.

вернуться

506

Фридрих II о Цорндорфе в письме принцу Генриху Прусскому, Блюмберг 01.09.1758 // PC XVII, № 10264.

вернуться

507

Clausewitz 1837, 83; Generalstab 1910, 170.

вернуться

508

Протокол Е. И. В. Конференции № 143 от 26.03/06.04.1758 (Коробков 1948, 245–252).

вернуться

509

имп. Мария Терезия — В. А. Кауницу, Вена 07.09.1758 // Arneth 1875, 532

вернуться

510

См. письмо Фридриха II брату, принцу Генриху перед выступлением против русских (10.08.1758, Грюссау // PC XVII, N 10198. «Если вы найдете русское правительство расположенным к сепаратному миру, — пишет Э. Митчелл в Петербург посланнику Роберту Мюррею Кейту сразу после битвы, — я знаю, что это устроило бы прусского короля». Он советует упирать на то, что и австрийцы, и шведы оставили русскую армию на произвол судьбы (Э. Митчелл — [Р. М.] Кейту, Тамзель 29.08.1758 // Mitchell I, 438–439).

вернуться

511

Э. Митчелл — лорду Холдернессу, Бреслау 24.01.1759 // Mitchell II, 59–60.