— Магнус сильный, он… он справится, — между всхлипами пыталась говорить Изабель, размазывая новые слезинки по щекам. — Если бы… тот демон… ты бы погиб, Алек, — девушка не сдержалась и теперь уже зарыдала ещё сильнее, взвыв. Она обняла старшего брата, уткнувшись лицом в чёрную футболку. Александр не смог больше терпеть: он стиснул сестру в объятиях и зажмурился, отчего вода буквально ручьями потекла из его глаз. Уголки его губ были направлены вниз, брови сдвинуты к переносице, а вокруг глаз появились редкие морщинки. Его лицо было искажено болью и ужасом. И Магнус не мог ничего сделать. Он лишь лежал на этой тупой больничной койке, окружённый трубками, проводами и пикающими приборами, наблюдая за этим со стороны. За тем, как те, кого он любит, мучаются.
Магнус хотел подняться с постели, оторвать от себя все эти трубки и снять идиотскую маску, утешить Алека, сказать ему и Иззи, что с ним всё хорошо, что он не умрет и не сдастся так просто. Он хотел сцеловать каждую слезинку с щёк Александра, хотел сжать его руку в ответ, обнять, рассказать какую-нибудь до глупого забавную историю и успокоить его. Сказать, что он всегда будет рядом и никогда не покинет Лайтвуда. И он говорил бы это так искренне, словно это все не было сном и Магнус вернулся на 250 лет назад, и на самом деле был с Алеком. Но это не так. Он не сделал этого. Он просто провалился в бессознательный сон после того, как был подстрелен. Это был просто сон. Кошмар.
— Я знаю, Иззи, знаю, но… Я так люблю его. Он даровал моей жизни смысл. И я не хочу быть тем, кто уничтожил то единственное и самое лучшее когда-либо существовавшее в моем мире. Он стал моей зелёной лампой*, зажег свет во тьме. Я не хочу быть человеком, который затушит огонь в своей собственной мгле. Лучше бы моя мгла исчезла, оставив лишь этот самый огонь, чем… чем… — Алек проглотил конец предложения, но всё и так было ясно. Магнус хотел свернуться в уголке и рыдать, и одновременно ему отчаянно хотелось сказать Александру, что он чувствует то же самое. — Это случилось с ним по моей вине, и я никогда не прощу себе, если он погибнет. Я стараюсь не думать об этом, но жизнь без Магнуса никогда не станет для меня ни чем иным, кроме как пыткой.
Нужно было срочно проснуться. Магнус зажмурился, а через несколько мгновений широко распахнул глаза. Его дыхание было учащенным, глаза слезились, а кардиомонитор показывал линию с резкими острыми углами, из чего следовало, что пульс у мага был бешеный. Ему не снились такие кошмары уже несколько лет, и он успел отвыкнуть от нескончаемой боли, появляющейся при виде страданий любимого человека. И самым ужасным было то, что Бейн помнил именно эти сны все до единого. Александр всегда говорил душераздирающие вещи, а выглядел при этом разбитым и брошенным. От одного только вида Алека Магнусу хотелось разрыдаться, обнять его и просить прощения за то, что его не было рядом. Хотя, технически, это был просто плохой сон, в реальности златоглазый все ещё был жив. Просто лежал в такой же больнице.
— Папочка! Ты проснулся! — воскликнул Макс и тут же обнял отца. Магнус кое-как обнял сына в ответ и закрыл глаза, потому что взгляд все ещё отказывался фокусироваться. Максвеллу хоть и было уже пару сотен лет, это не меняло его детской, добродушной и наивной натуры. Он всегда относился к жизни легко и с радостью, видел в окружающих лучшее и верил, что все люди изначально добрые. От этого на душе всегда становилось теплее, хотелось защищать этого ребёнка от всего зла этого жестокого мира, лишь бы он оставался таким, каким является. — Как ты себя чувствуешь? Ты плакал во сне, а сердцебиение зашкаливало. А ещё ты говорил.
— Всё хорошо, Черничка. Правда, — Магнус улыбнулся и открыл глаза, когда сын отодвинулся от него и сел рядом на кровать. Куда бы жизнь не завела его, теперь рядом всегда есть этот паренёк. Семья. — И что же я говорил?
— Вообще-то… Ты звал папу. Всё повторял и повторял «Александр, Александр», а потом стал признаваться ему в любви. Говорил что-то про то, что «чувствуешь то же самое», что «не хотел терять его», — мальчик заметно поник, пока говорил, и Магнус взял его за руку в знак поддержки. Он знал, что тот любил Алека всем своим сердцем, пока тот был жив, и даже после его смерти любить не переставал, и даже если со временем старые раны затянулись, то сейчас появились совершенно новые поверх уже заживших. — В общем, ты понял. Снова те кошмары?..
— Да. Он говорил… Очень грустные вещи. Они ранили меня, — рассказал Бейн, опустив голову сыну на плечо. Хотел бы он сейчас, чтобы на месте его сына был Александр. — Давай не будем об этом, хорошо? Где Катарина? Что она сказала?
— О, точно. Катарина просила сказать, что это место вернуло её к старым воспоминаниям, так что она решила помочь немного здешним сотрудникам справиться с пациентами. Как-никак, здесь её талант к исцелению очень востребован. Ещё она сообщила, что ты ближайшие пару дней будешь постоянно вырубаться из-за лекарств, которые тебе прописали. Но ты скоро пойдёшь на поправку. Это хорошо, — Максвелл радостно улыбнулся, а у Магнуса встал ком в горле, а на глаза снова набежали слезы. — Пап, ты чего? Не плачь? Что такое?
— Я не знаю… Просто… До сих пор не понимаю, как живу без него. Ты знаешь, эти сны заставляют чувствовать боль сильнее, чем когда-либо. И… Я столько чувств… чувствую, что, кажется, ещё чуть-чуть и взорвусь, — Магнус говорил в несвойственной ему манере: медленно и с запинками, вытирая при этом слезы.
— Всё хорошо, пап. Я понимаю. Не волнуйся, когда-нибудь всё наладится. Ты заслуживаешь счастья как никто другой, — Макс улыбнулся и посмотрел отцу в глаза. Он был искренен и действительно верил в лучшее. Магнус никогда не переставал поражаться такой настоящей вере в добро. Хотел бы он и сам так надеяться на лучшее, но он слишком много повидал, слишком много всего пережил, судьба была с ним чересчур жестока. И за это маг её благодарить не планировал. Оставалось лишь встретить выпавшие ему несчастья с достоинством; быть сбитым жизнью с ног, а затем встать, отряхнуться и продолжить идти.
— Спасибо, Черничка. Я люблю тебя, — Магнус улыбнулся и прилёг в постели. Похоже, ему придётся снова поспать, потому что за минут десять бодрствования уже навалилась жуткая усталость. Он мог лишь надеяться, что на этот раз ему не приснится тот же кошмар, но он где-то глубоко в душе понимал, что этот ужасный сон будет преследовать его ближайшие несколько дней точно. — Думаю, я ещё посплю. Из-за кошмаров во время сна я совсем не отдыхаю.
— Добрых снов. И я тоже люблю тебя, — Максвелл поднялся с кровати, напоследок обняв папу. Он улыбнулся и посмотрела на Магнуса словно в последний раз: с тоской во взгляде, нежностью и бесконечной печалью.
***
Александр сидел на кровати Магнуса в палате Госпиталя Бет Израиль. Прошёл уже практически год с того дня, когда Магнус отправился с ним на задание, с которого в состоянии идти вернулся лишь Сумеречный охотник. Бейна со спины атаковал высший демон, и ни Алек, ни сам Магнус его приближения не заметили. Уже больше трёх сотен дней Лайтвуд винил себя в коматозном состоянии любимого. Это он не заметил демона. Это он не отбил его атаку. Это он взял с собой на миссию мага. Это он отказался взять с собой Джейса или Саймона. Это он отверг предложения Иззи и Клэри пойти с ними. И это он был виноват в тяжелом состоянии Магнуса.
Алек совсем недавно попрощался с Изабель, которая ушла домой, ведь Саймон пообещал приготовить им ужин (у него это получалось в разы лучше, чем у жены, стоит заметить). Мужчина уже двадцать минут неотрывно смотрел на Магнуса, разглядывая его красиво, спокойное лицо, наполовину скрытое кислородной маской. Глаза были закрыты, но веки иногда подергивались, и каждый раз Александру казалось, что вот сейчас он откроет глаза, проснётся и скажет, что это все глупости, что всё в порядке. Но раз за разом глаза его оставались закрытыми, лишь немного учащался пульс. Врачи говорили, что пациент, скорее всего, видит что-то в коме, словно спит, и Лайтвуд верил в это. Когда смотришь на него, не кажется, что это какой-нибудь коматозник, а появляется ощущение, что маг действительно просто заснул и от любого шороха проснётся.