Думаю, стоит объяснить, почему письмо появилось именно сейчас. Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как ты получил последнее письмо, но сейчас ты, видимо, думал о том, когда в последний раз видел меня живим.
Ты только не подумай, это не праздник в честь меня, где я просто говорю о себе. Нет. Я хочу поговорить о тебе.
Вчера наши жизни подверглись угрозе. Но меня больше всего на свете волновала именно твоя. Теперь я боюсь просить у тебя помощи в миссиях, ведь ты можешь пострадать, а я не готов потерять тебя, Солнце. Я не готов, точно так же, как и ты не готов был терять меня. Мне жаль, что я причинил тебе боль… Так вот, вчера мы были на миссии, и тебя схватил один из демонов — не знаю, за какие заслуги, но это было страшно. Никто его не видел. Он просто наскочил на тебя и стал терзать и царапать. Я хотел отдать все, чтобы занять твоё место, лишь бы ты остался здесь и продолжил делать этот мир красивее одним лишь своим присутствием в комнате.
Весь вчерашний вечер и сегодняшний день ты не приходил в себя. Я не знал, что буду делать, если потеряю тебя. Магнус, я так боялся. И я вспомнил, как перед миссией ты пожелал мне удачи, рассмеялся и назвал каким-то глупым прозвищем. Губы все ещё покалывали от поцелуя перед боем, когда это произошло. И я не мог перестать прокручивать в голове то, как ты улыбнулся, какими тёплыми были твои руки и губы. Насколько быстро билось твоё сердце. Ты всегда был таким невероятно красивым как снаружи, так и внутри. В смысле, в душе. И я никогда не мог насмотреться на тебя. И сейчас понял, что это последнее мгновение так ценно. Картинка, которая будет долго улыбаться тебе среди мыслей.
Я надеюсь, что тот образ, который ты сейчас вспоминал, не был мрачным или злым, или хмурым, ведь я частенько таким бываю, да? Ха-ха. И я очень надеюсь, что мы с тобой не были в ссоре в тот момент, когда я умер. Потому что я знаю, ты начнёшь винить себя во всем. Всё хорошо. Как бы сильно мы не ссорились, я всегда любил, люблю и буду любить тебя. Даже если мы разведёмся или расстанемся, как в тот раз в метро. Я никогда не смогу разлюбить тебя, даже если очень этого захочу.
Береги этот последний образ, пожалуйста.
Я люблю тебя.
Алек.
***
Магнус аккуратно сложил письмо по линиям сгиба. Дыхание сбилось, лицо было влажным от слез. Бейн закрыл глаза и представил себе Александра в то утро. Беспорядок на голове, слегка спутанные на затылке пряди, солнечные лучики в глазах. Задорная ухмылка, легкая щетина. Алые, яркие губы. На шее уже заживающий засос (маг случайно!) прямо под крупной руной. Маленькие шрамики на коже. Румянец на щеках. Определенно, мужчина выглядел совершенно. Не мрачно, не зло и не хмуро.
Мысленно Магнус дал себе обещание: сохранить этот образ в своих мыслях настолько долго, насколько это только возможно.
— Я тоже тебя люблю, Александр. И никогда не смогу разлюбить,—хриплым от плача голосом выговорил Бейн, поглаживая пальцами лист бумаги. Алеку всегда удавалось разбить вдребезги стены, выстроенные магом. Так он сделал и сейчас, для этого даже не требовалось его присутствие. Магнус наконец был искренен.
========== Глава 4. Счастливого Рождества! ==========
Следующие 5 месяцев пролетели словно в дымке. Магнус не получал больше писем с того света, и боль стала немного утихать. Нет, не то. Бейн начал привыкать к постоянной боли, словно мёд растягивающейся по всему телу. И если днём она была менее ощутима, потому что маг был занят делами, прилагающимися к его высокой должности, то утром и вечером пустота давала о себе знать особенно ясно. А ещё было все время холодно. Даже летом, когда улицы Нью-Йорка были ежедневно залиты лучами палящего солнца, а температура воздуха едва ли щадила бедных жителей мегаполиса.
Магнусу стало постоянно казаться, что за ним наблюдают. Не в плохом смысле, совсем нет. Ему мерещилось, будто за ним кто-то присматривает, ожидая лишь того, чтобы маг совершил очередную глупость, дабы вытащить неумелого умелого, но все время зачем-то связывающегося с сумеречными охотниками колдуна из передряги. Честно говоря, Бейну нравилось считать, что следил за ним Алек. Наблюдал своими ангельскими голубыми глазами откуда-нибудь сверху, с нежностью переживая о своём любимом и о том, почему же его письма никак не приходят.
«Суеверно» — скажете вы. Возможно, это и так. Но какая разница, если от этого заледеневшая душа начинала оттаивать, а боль утихала? Тем более, если Алек мог даже после смерти выполнять свой долг сумеречного охотника, укрепляя своим прахом стены Безмолвного города под Нью-Йоркским кладбищем Марбл, то, вполне вероятно, что он мог выполнить и свой долг жениха тоже, время от времени поглядывая на своего Магнуса.
Бейну нравилась эта идея. Иногда даже мерещилось, что Александр каким-то образом держит его за руку или обнимает, легко касается выкрашенных в разные цвета прядок волос и ласково их перебирает, вытирает слезинки и поглаживает по щекам слегка шершавыми подушечками пальцев. В такие моменты Магнус сжимал в ответ воображаемую руку или шёпотом рассказывал о том, как скучает.
И два месяца назад маг решил поделиться своей глупой теорией с сыновьями.
Максвелл постучал в дверь три раза, прежде чем войти в комнату своего папы, который сидел около одного из окон, уходящих в высокий потолок, и наблюдал за ночным городом, мерцающим цветными огнями и вывесками. Маг обернулся к сыну, печально улыбаясь и поднимаясь на ноги, замечая, как следом за ним в просторную спальню спокойно зашёл и второй ребёнок — Рафаэль.
— Привет, мальчики, — с нежностью поприветствовал Бейн двух сыновей, прежде чем поочередно их обнять. — Я думал, вы уже легли спать?
— Я не мог заснуть, — признался Макс и плавно опустился на кровать, где раньше всегда спали два человека. Он задумчиво погладил шелковую простынь в том месте, куда обычно ловко плюхался Алек после тяжелого дня. — Поэтому пришёл к Рафу, и у него, оказалось, сна тоже ни в одном глазу.
Магнус перевёл взгляд с Макса на Рафаэля, который лишь подтвердил слова брата коротким кивком, а затем опустил голову, скрывая полные слез глаза, хотя все присутствующие и так знали, что юноша из последних сил сдерживал слезы боли и тоски. Бейна это заставило удивиться. Из их с Александром детей чувствительным всегда был Макс, а Раф вечно прятал эмоции под маской безразличия. Сейчас всё почему-то перевернулось с ног на голову. Если сейчас старший так болезненно реагировал прямо на людях, ему, должно быть, очень-очень тяжело. Ну разумеется. Алек всегда был его героем. Весь такой спокойный, мужественный, честный, добрый, убивающий злых монстров, знающий кучу боевых искусств, заботливый и бескорыстный Александр Гидеон Лайтвуд. Как Бэтмен, только лучше и реальный, вечно готовый помочь и поддержать. С самых малых лет Алек учил Рафаэля быть спокойным — он ведь Сумеречный охотник, поэтому должен быть готов к тяжелым битвам в дальнейшем — и равнодушным к раздражителям, он учил сына новым приемам, правилам и рунам, которые сейчас уже местами сверкали на теле юноши. И хотя Раф всегда знал, что он не станет таким же героем, он хотел быть похожим на отца. Хотел быть достойным охотником, способным делать всё своими силами и спасать бедных людей и нежить от несправедливости или демонов. И сейчас, в 18 лет, Рафаэль уже давно получил свои первые метки и ходил на миссии, он потерял того, кто был примером для подражания, идеалом для маленького пятилетнего мальчика, все ещё прячущегося внутри, в восторге наблюдавшего когда-то за тренировками отца. Магнус все время был рядом с Алеком, когда старший сын получал первые руны и когда впервые пошёл на миссию со своим папой, и он мог видеть, какими полными гордости глазами смотрел охотник на своего ребёнка. Он точно знал, что Александр гордился своим сыном и тем, каким он стал.
И Макс. Лайтвуд любил своих детей одинаково сильно, но Максвелл всегда напоминал ему давно погибшего братишку. Особенно когда в 11 лет их сын начал носить огромные очки, а затем неожиданно стал читать мангу и с удовольствием погрузился в 2D мир. За то время, пока Макс Лайтвуд был жив, он успел рассказать своему брату столько вещей об аниме и манге, что тот даже через много лет оставался знатоком, а потому был человеком, который рассказал сыну, что эти книжки нужно читать справа налево, тем они и интересны. Позже они стали вместе читать мангу, а по воскресеньям смотреть аниме. Два раза Алек даже сопроводил сына-подростка на фестиваль, посвящённый их любимым мультфильмам. Постепенно он стал героем и для младшего сына. Лайтвуд стал учить его как контролировать свои магические способности, и хотя Верховным магом Бруклина в этой семье являлся Магнус, у Александра по каким-то необъяснимым причинам лучше получалось обучать Макса контролю над магией. И юноша правда в этом очень преуспел. В свои 16 лет он был уже умелым, пользовался порталами, «крал» вещи на примере папы из магазинов, но в отличии от Магса иногда оставлял деньги в кассовом аппарате. И хотя он отлично контролировал свои магические силы, сам парень был без тормозов, особенно в отношении эмоций: плакал и смеялся так искренне, как это только возможно, всегда говорил то, что чувствует или о чем думает, был самым дружелюбным и очаровательным мальчиком на свете. И Бейн, смотря на него сейчас, понимал, что Александр — не без Магнуса, разумеется — вырастил самых замечательных сыновей во всем мире.