Пробежка отменялась, и вместо этого Эмма отжималась в комнате, пока Реджина принимала душ. Она закончила первый подход из пятидесяти отжиманий, когда внезапно почувствовала вес маленького мальчика, забравшегося ей на спину.
- Доброе утро, Эмма, - он обнял её за шею и вытянулся, уткнувшись ей между лопатками, напоминая маленького коалу, висящего у матери за спиной. Эмма улыбнулась, слушая его сонный голос. Плюшевый дракончик, которого он держал в руках, болтался у Эммы перед лицом. Она продолжила отжиматься, резко вскидывая туловище, чтоб разбудить ребенка, который смеялся, крепче уцепившись за неё.
- Не спи, парень.
Генри уселся, схватившись за её майку:
- Нооо, лошадка!
- Лошадка, значит? - Эмма поднялась на четвереньки и поскакала по комнате. Громко заржав, она встала на колени и выпрямила спину, придерживая Генри руками.
- Эмма! Я падаю! - Генри радостно засмеялся, крепче обнимая её.
- Держись! - Эмма снова встала на четвереньки и побежала по комнате, резко взбрыкивая.
Дракон выскользнул у Генри из рук, но Эмма поймала его, не дав упасть, и одновременно позволила мальчику соскользнуть со спины, подхватив его на руки. Покружив, она бросила его на кровать. Детский смех перешел в громкий счастливый визг, когда Эмма начала щекотать его под рёбрами. Взяв дракона и понизив голос до хриплого рыка, она щекотала шею ребенка:
- Я тебя съем!
- Мамочка, спаси меня! - закричал Генри, захлёбываясь смехом, когда увидел Реджину, которая стояла у двери, глядя на них с довольной улыбкой.
Осознав, что Реджина смотрит на них, Эмма моментально выпрямилась:
- Эй, - она пожала плечами, кивнув на дракона, - он, должно быть, хищник.
Глаза Реджины засветились радостью, и она улыбнулась, увидев, как Генри, надувшийся из-за того, что взрослые не обращают на него внимания, схватил Эмму за руку и потянул её к рёбрам, чтоб блондинка снова его пощекотала. Эмма заметила это движение и слегка провела пальцами по ребрам.
- Да, я вижу, - весело сказала Реджина. Хитро улыбнувшись, она повернулась к двери, бросив через плечо:
- Он боится щекотки на шее.
- Ну, мамочка! - с упрёком воскликнул Генри. Но фраза оборвалась, потонув в хохоте, когда Эмма добралась до его шеи.
Эмма захлопнула дверь машины, закидывая сумку на плечо. «Башмак» всё ещё не был снят. Реджина звонила шерифу, но автоответчик сообщил ей, что он на дежурстве и не может ответить. Так что женщины отвели Генри в детский сад и пошли к часовой башне, чтоб блондинка смогла забрать свои вещи.
- Так что? При кафе есть гостиница, верно?
Реджина запахнула пиджак, защищаясь от прохладного ветра:
- Глупости, ты остаёшься у меня.
Эмма подняла бровь, не потрудившись даже сдержать улыбку:
- Да?
- Это меньшее, что я могу сделать, - Реджина кивнула на жук, переходя улицу. - К тому же, из-за меня ты осталась на мели на день или около того.
Эмма рассмеялась, поправляя сумку:
- Тебя убивает, что я свалилась как снег на голову, и ты не можешь в полной мере выказать свое гостеприимство, правда?
Реджина кинула на нее преувеличенно сердитый взгляд, на что Эмма только громче засмеялась.
- У тебя есть мой номер, верно?
- Да.
- И адрес мэрии?
- Да.
- И ты знаешь дорогу домой? - Реджина замолчала, увидев, что Эмма закусила губу, подавляя новый приступ смеха.
- Что?
- Дождаться не могу, когда Генри начнёт ходить на свидания. Если ты меня допрашиваешь, могу только представить, каково придётся бедняжке, которую он приведет.
-Так, хватит разыгрывать из себя ясновидящую, - Реджина хмыкнула и развернулась. - Увидимся позже, солдат.
Эмма улыбалась, глядя на удаляющуюся Реджину. Брюнетка оглянулась и увидела, что Эмма провожает её взглядом. Тряхнув головой, она продолжила свой путь в мэрию.
- Она ушла?
Эмма повернулась и увидела Руби. Девушка на ходу завязывала полы рубашки на талии, открывая пирсинг с красным камушком в пупке. Джинсовые шортики больше напоминали широкий пояс, на ногах были красные туфли на шпильке. Очевидно, эта девушка обожала красный.
- А ты её боишься? - Эмма подождала Руби, и они пошли рядом.
Руби оглянулась, глядя на Реджину, которая как раз поворачивала на Монтгомери Стрит, где стояло здание мэрии.
- Честно? Побаиваюсь. Нельзя встретиться с мэром и не попасть под раздачу.
- Все так говорят, но я пока в этом не убедилась.
- Правда? - Руби недоверчиво прищурилась. - Она же конфисковала твою машину. Хотя, между прочим, можно было просто выписать штраф за неправильную парковку.
- Да, она собирается это исправить.
Они зашли на террасу кафе. Руби фыркнула.
- Так как вы познакомились с мэром Миллс?
- Мы друзья, - Эмма выпрямилась, глядя на Руби. В голосе появились оборонительные нотки.
- Правда? Я думала, ты шутишь, - призналась Руби, открывая дверь кафе. - Не знала, что у мэра есть друзья.
Коренастый мужчина у стойки услышал окончание диалога и грубо хохотнул, обдавая Эмму запахом перегара и моющих средств.
- Держу пари, что она хорошо платит тем, кто притворяется её друзьями.
- Эй, - возразила Эмма, бросив сумку на пол, - вы её не знаете, как знаю я.
Руби кивнула обходя стойку, избегая строгого взгляда бабушки, недовольной её опозданием:
- Эмма - Лерой, Лерой - Эмма.
Лерой уставился на Эмму так, будто у той выросла вторая голова. Плотоядно её оглядев, он сально ухмыльнулся:
- Да? В библейском смысле знаешь?
Руби хихикнула, когда Эмма закатила глаза и сердито посмотрела на Лероя. Склонившись к мужчине, официантка преувеличено громко прошептала:
- Она ночевала у Реджины дома.
- И она всё ещё жива? - Лерой придвинулся, желая знать детали.
- Так как насчет яблочных блинчиков? - громко спросила Эмма, которой надоело что её дразнят.
Реджина говорила по телефону с шерифом Грэмом, потирая переносицу. Утренние встречи окончательно убедили её, что без её руководства город просто развалится. И лепет шерифа насчет того, как он точно выполнил её указания, и вопросы, почему она хочет их отменить, были последним, что она желала слышать.
- Я помню, что приказала вам надеть «башмак» на фольксваген, припаркованный возле башни, но, шериф, вы хорошо слышите, что я вам говорю? - Реджина произносила это медленно, четко выделяя слова. Он был прекрасным следопытом и в два счета мог найти в лесу заблудившихся туристов или сбежавшего далматинца, но сейчас обычная человеческая речь ускользала от его понимания.