Свон присела на стул напротив Алисии. На стене висели рисунки и заметки, которые она делала, разрабатывая левую руку и привыкая к протезу. На некоторых были изображены пейзажи или вазы с цветами и фруктами – то, что их просили нарисовать на занятиях по арт-терапии. Другие отражали терзавшие её разум воспоминания. Полыхающее пламя. Тёмные комнаты. Неясные фигуры. Но больше всего было рисунков с двумя неряшливо нарисованными (ведь у Эммы никогда не было больших способностей к рисованию) черноволосыми фигурками. Только на одном наброске блондинка была с ними. Эмма откинулась на спинку стула, заложив руки за голову.
- Я еду домой, – подтвердила она.
- Ну, наконец-то! – воскликнула Стивенс, вскидывая ладонь, по которой Эмма дружески хлопнула.
Алисия наклонилась к ней и понизила голос:
- Заскочи в магазин. Купи цветы и конфеты. Твоя девушка, наверное, с ума сходит.
Блондинка с трудом сглотнула, но кивнула в ответ. Безумие – вот, что приходило ей на ум, особенно когда она вспоминала, как вернулась в Америку. Как сошла с самолёта с рюкзаком за плечами, медалью на груди и механической рукой. Она думала об этом. Хотела вернуться в Сторибрук и притвориться, что этих двух лет просто не было. Это у них с Реджиной хорошо получается – притворяться. Но аэропорт оказался слишком шумным, и это заставляло блондинку нервно вздрагивать, слишком многолюдным и неуютным, так что на некоторое время её парализовало, и она стояла, не в силах сдвинуться с места. Эмма поехала к Августу, но в квартире, хранившей её лучшие воспоминания, она вместо мужчины, которого звала братом, обнаружила азиатскую семью из пяти человек. Ей открыла девочка-подросток. Несколько секунд она, прищурившись, смотрела на Эмму, несомненно, разглядывая шрам, тянущийся от края губ через всю щёку, почти задевая глаз, как будто кто-то играл в жестокую версию игры «Соедини точки» на её лице. Потом девчонка убежала и вернулась, протягивая ей открытку со знакомой часовой башней, часы на которой всегда показывали 8.15. Ни слова объяснений. Просто пустая открытка.
В тот вечер Эмма отправилась в Сторибрук, остановившись в мотеле, чтоб немного поспать. Внезапный стук уборщицы заставил её подскочить и вылететь из кровати. Она почти час пролежала, забившись в угол в позе эмбриона. Тогда Эмма поняла, почему все приёмные родители выбрасывали её, как вчерашний мусор. Слишком разбита. Слишком сломана. Слишком.
Но сейчас ей лучше. Она сдала все тесты, и последняя вспышка, когда она не могла отличить воспоминания от реальности, случилась почти год назад. К ней медленно возвращался контроль, потерянный так давно. И Эмма знала, что пожалеет, если отложит возвращение.
Так что она отогнала собственную неуверенность и снова кивнула:
- Думаю, просто цветами и конфетами тут не обойдёшься.
- Капрал Эмма Свон. Объявлена пропавшей без вести одиннадцать месяцев назад. Найдена взводом B14 недалеко от Карима вчера ночью. Рваные раны на лице, спине и груди. Признаки травмы головы.
Больничная каталка дёргалась, размытые фигуры в белом и синем о чем-то говорили, стоя над ней. Слова растворялись, едва касаясь слуха, и свет сверху неприятно жег глаза. Кто-то прикасался к ней. Они все прикасались к ней.
- Доктор…
Эмма закричала. Кисть и предплечье горели так, словно их окунули в банку с кислотой.
- Нужно ампутировать, пока инфекция не распространилась. Приготовьте операционную!
На мгновение голоса, кричащие над ней, смолкли, будто их разом выключили. Эмма не смогла сосредоточить внимание на чем-то одном, но спокойствие накрыло её, как волны накрывают берег во время прилива. Скоро всё закончится. Боль уйдёт. Всё закончится.
По радио играла какая-то песенка кантри о парне, тоскующем по своей крошке. Эмме она была незнакома, но на остальных станциях крутили какую-то новомодную попсу, которая казалась девушке полнейшим мраком. Шестнадцать месяцев назад, не обнаружив в хранилище своего Жука, Эмма вынуждена была арендовать машину. Но тогда поездка в Сторибрук так и не состоялась. И вот теперь, снова арендовав авто (гибрид, который, Эмме пришлось это признать, бежал более плавно, чем её любимый Жук), она ехала по дороге, ведущей в Мэн.
Не раз и не два думала она об открытке, которую оставил Август. Она была надёжно спрятана в сумке с личными вещами, их, кстати, теперь было меньше, чем когда-либо. Эмма знала, что ждёт её в Сторибруке, всего в нескольких часах езды. Реджина. Генри. У неё могла быть жизнь: с настоящей семьёй, с людьми, которые любят её. Эмма надеялась, что это всё ещё возможно. Но, глядя на протез, к которому так и не привыкла, на огромный шрам на лице, думая о том, что раны в её душе куда более серьёзны, чем внешние повреждения, девушка понимала, что этого не может быть. Пока нет. Так что она заперлась в Брукхевене и жила там под бдительным оком врачей, предпочтя оставаться призраком для всего остального мира.