[…]
Франция, 14 августа 1943 г.
[…]
День сегодня выдался великолепный; ночью я дежурил первым, после чего проливной дождь загнал меня под одеяло; он лил, не прекращаясь, почти все утро; когда я проснулся после долгого и крепкого сна, он все не унимался и продолжал поливать всю первую половину дня, по-прежнему теплый и сильный, без ураганного ветра. Утром никаких работ не предвиделось, так что появилась возможность привести в порядок свои вещи, состояние которых давно беспокоило меня, ведь никогда не хочется жертвовать своим драгоценным свободным временем ради какого-то барахла, поэтому сегодняшнее утро было для этого самым подходящим; после обеда дождь прекратился, и мы опять принялись натягивать колючую проволоку; со временем ужасно надоедает, да и физически тоже ощутимо таскать эти тяжелые мотки; нам вообще всегда достается; в другие дни мы занимались бетонированием, тут тоже только успевай поворачиваться: надо, главное, делать все очень быстро, поэтому к вечеру все нещадно уставали, к тому же еще предстояла эта скучная ночная вахта. Сегодня я был во второй смене, в средней, которая на языке матросов называется «собачьей вахтой», потому что немного спишь до нее и почти столько же после. К тому же я намеревался сегодня пойти в деревню, чтобы раздобыть для вас еще масла. Крестьяне ужасно твердолобы и очень требовательны; живут, как князья, пьют черный кофе, курят толстые сигары, и у детей губы буквально слипаются от шоколада и разных сладостей. Я часто вспоминаю при этом «толстяков» из романа Тиммерманса «Питер Брейгель»[117].
Когда нынче после обеда мы тянули колючую проволоку, мне неожиданно вспомнилось, что сегодня суббота, Святая суббота, как считалось издревле, праздничный день. Господи, это поистине сумасшествие, думать о том, сколь безотрадной стала наша жизнь, лишенная блеска, красоты и всех радостей.
Будем уповать на милость Божью и искренне верить в то, что и для нас на этой земле еще будет праздник и начнется жизнь, достойная человека. Завтра опять воскресенье. Каптерка, как всегда, полна солдат, ожидающих почты; видимо, у почтальона сегодня снова какая-то авария, он «запаздывает» уже больше чем на час; все нервничают и с нетерпением ждут появления огромного коричневого бумажного мешка для картофеля, который хранит в себе самое драгоценное — нашу почту.
Опять принялся накрапывать дождь, и я заранее радуюсь тому, как, укрывшись плащ-палаткой, отправлюсь в вояж по деревням; тогда я по-настоящему буду один со своими мыслями и свободен, как ветер…
[…]
Из песчаных дюн, 26 августа 1943 г.
[…]
За окном буйствует и лютует буря, неистово и необузданно; замечательная погода! По синему небу несутся темные облака, а с моря доносится угрожающий и одновременно завораживающий грохот волн; мне приходится изо всех сил бороться с ураганным ветром во время ежечасного обхода бункеров, чтобы разбудить солдат для очередного дежурства. Песок сечет лицо, а перебираться по дюнам стоит огромных усилий. Однако я рад, что мне предстоит совершить такой обход, ведь в эти немногие минуты я остаюсь по-настоящему один, а не сижу молчаливый и подавленный рядом с каким-нибудь унтер-офицером. Больше не могу даже смотреть на эту братию. Ты, верно, думаешь, что у меня с ними постоянные ссоры и из-за этого меня все ненавидят. Не забивай себе голову всякими никчемными мыслями, будто между мной и этой швалью якобы существует какая-то напряженность, которая беспокоит меня или удручает. Совсем наоборот, правда. Я необычайно рад этим маленьким перепалкам, они дают мне возможность подумать о себе самом. У меня с этими людьми чисто деловые отношения, я никогда не бываю раздражен, а только холоден. Это почти спорт — доказать им, что вовсе не стоит марать себя грязью. Ты даже не имеешь представления, насколько примитивны эти уроды. Но этого не может вообразить себе никто, ежели он не сталкивался с ними каждый день и не жил бок о бок. Им ничего не стоит, доверительно и «миролюбиво» обращаясь к тебе на «ты», выцыганить у тебя сигарету, чтобы через пять минут из-за какой-то ерунды, взятой с потолка, разговаривать с тобой официальным тоном. Это, конечно, простой и безобидный пример. Ни в коем случае не надо думать, что мне это отравляет жизнь или даже просто доставляет огорчение; нет, напротив, такое испытание моего чувства собственного достоинства необходимо для меня. Но больше всего меня утешает упоительная мысль о том, что в один прекрасный день этому настанет конец и тогда им придется повесить на гвоздь все их плетеные шнуры и позументы, вот тогда мы действительно станем людьми, свободными людьми!..
117
Тиммерманс Феликс (1886–1947) — бельгийский писатель и художник; писал на фламандском языке. Его перу принадлежит биографический роман «Питер Брейгель» (1928), один из эпизодов которого носит название «Толстяки». Это история о том, как юный Брейгель попадает в услужение к богатому крестьянину, владельцу огромной свинофермы, который катается как сыр в масле, в то время как свинопас Брейгель перебивается с хлеба на воду.