Жираф
Дорогой жираф!
Для вас я сделаю исключение: заменю ваши рожки шлемом и значительно укорочу вашу шею.
А пятна на вашем теле? Может, мне заодно покрасить их в красный цвет?
И если хотите, я запросто могу сделать так, что вы станете чирикать.
Вы согласны?
А хотите бивни? Это тоже возможно.
Но после этого я ничего больше делать не буду. Ни для кого. Никогда.
Жук-доктор
Настоящим письмом я сообщаю, что торт, который я испек к своему дню рождения, не удался.
Поэтому не приходите.
Если же вы все равно захотите мне что-нибудь подарить, то пусть это будет что-то ободряющее.
Я близок к отчаянию.
Трубкозуб
Звери видели, как над лесом поднимались большие облака черного дыма, а перед этим можно было слышать продолжительный грохот и несколько взрывов.
Они посмотрели друг на друга.
— Да-да… — кивали они. — Ох уж эти торты!
Потом они качали головами и думали о трубкозубе и его отчаянии. Все приготовили для него что-то ободряющее и послали ему подарки с ветром или положили под дверь.
Клубы черного дыма от сгоревшего торта все еще висели вокруг, когда трубкозуб разворачивал подарки, рассматривал их, при этом долго и громко всхлипывая.
Потом он вытер слезы. Очень медленно его отчаяние выбралось из него и скрылось в кустах, а потом, уже под вечер, исчезло за горизонтом. В голове у трубкозуба появились ободряющие мысли, которые подарила ему белка. А перед тем как лечь спать, он даже немного поплясал у себя на холодном полу и при этом говорил сам себе:
— Привет, трубкозуб! Привет, привет.
«Может, у меня почаще должно что-нибудь не получаться», — подумал он, укутываясь одеялом. Но не успел он как следует подумать об этой странной мысли, которая больше всего была похожа на треск сухого дерева в ураган, как глаза у него закрылись, и он заснул.
Далеко-далеко, на краю океана, жил нарвал.
Жилось ему там одиноко и холодно.
И часто он с трудом сдерживал свою печаль.
Больше всего на свете ему хотелось пригласить кого-нибудь в гости. Но он не знал, как это сделать.
Однажды он медленно плыл по океану, пока не приплыл к альбатросу.
— Привет, альбатрос! — сказал он.
— Привет, нарвал! — откликнулся альбатрос.
— Ты случайно не знаешь, как пригласить кого-нибудь в гости?
— В письме, — ответил альбатрос и расправил крылья. — Напиши письмо.
— Вот как, — произнес нарвал и снова поплыл через весь океан назад, к себе домой, при этом размышляя: «Так-так, значит, мне нужно написать письмо».
Но когда он приплыл домой, то вспомнил, что не умеет писать.
— Ой, — сказал он. — Я совсем забыл!
Ему стало ужасно стыдно. Он хорошенько отдохнул и снова поплыл к альбатросу, чтобы попросить научить его писать.
— Это для письма? — спросил альбатрос.
— Да, — подтвердил нарвал.
— Ладно, — согласился альбатрос. — Тогда давай начнем. Первая буква, которую ты должен выучить, это «Д». Как только научишься ее писать, приплывай обратно.
Широко взмахивая крыльями, он написал в небе букву «Д».
«Это трудно, — подумал нарвал. — Очень трудно!» Он переплыл океан, выучился писать букву «Д» своим бивнем в пене прибоя и снова поплыл обратно. Тогда альбатрос научил его писать букву «О», а на следующее лето букву «Р».
В конце концов нарвал научился писать слово «дорогой».
Дорогой дорогой дорогой
— написал он три раза подряд. «Так должно быть понятно», — решил он.
А потом он ужасно устал. По щеке скатилась огромная слеза, потому что он вдруг не смог сдержать печали.
«Я, пожалуй, остановлюсь на этом», — заключил нарвал. Он, конечно, знал, что настоящее письмо должно быть длиннее, но к тому моменту потерял надежду еще что-нибудь выучить.
Он прикрепил письмо себе на дверь и твердо решил больше никогда не переплывать океан.
Мрачный, нарвал лежал у себя дома в темной воде и думал о дорогих неизвестных зверях, которые могли бы зайти к нему в гости, если бы знали о его существовании. Но он не знал, как пишется «неизвестные».
Как-то раз мимо его дома проплывал кит.
— Дорогой дорогой дорогой, — прочитал он.
«К чему это он?» — удивился кит.