Нельзя не упомянуть и о другом его служении в Петербурге, которое также пало на сердца многих, и свидетели его до сего времени не могут забыть о нем. Это было в день Рождества Христова (1875 г.). Митрополит Иннокентий торжественно-благоговейно совершал литургию на своем Троицком подворье. Вот как воспоминает Н. С. Кохановская это, глубоко запечатлевшееся в ее памяти, благоговейное служение Владыки в письме к графу Л. Н. Толстому, от 4 юля 1883 года, в ответ на его «Исповедь»:… «лет восемь тому назад, мне довелось быть в Петербурге и соприкасаться с Вашим кругом. Я пришла в ужас. „Господи, Иисусе Христе!“ говорила я себе в тоске, „да где же Твоя вера?“. И мне начинало казаться, что ее уже нигде нет. Подходить праздник Рождества Христова и самый канун его, — конечно, как Вы знаете, ничем не являющий, кроме обнов и нарядов, что это новая эра летосчисления мира — что самые небожители, их ангельскими хвалами и песнопениями, сошли на землю и возвестили людям величайшую радость: — что днесь, — в этот день родился нам, всему человечеству, Спаситель Господь. Дом был в Троицком переулке и не очень далеко от Троицкого подворья. Я условилась с горничной, чтобы пойти туда к ранней обедне. Помню эту торжественную радостную полутьму, — эти мелькающие тени, подобные нашим, с скрипом снежку под ногами, спешившие в одном с нами направлении. Но как ни спешили мы, а все было полно; во всех дверях и проходах стоял народ, и изнутри свет и сияние, с голосами поющих, лились нам на встречу. Служил сам митрополит Иннокентий, этот наш Алеутский апостол. Не знаю, как мне посчастливило, что я могла одна, второпях, пробраться в средину церкви и стать на какую-то приступочку. Но когда я встала и увидела все с маленькой высоты: этот блеск и сияние в празднестве церкви — народ, столпившийся, слившийся в одну живую нераздельность и постоянно стремящийся, прибывающий, и прибою этой силы и этого народа, казалось, им не было меры и числа! и по средине его, на возвышении, в блистающей одежде с горящими свечами в обеих руках: в знамении Света Христова, просвещающего мир, — старый митрополит, осеняющий на все четыре стороны народ… У меня дух захватило восторгом… Вот она, Твоя вера, Господи! прости мне, ради моей скорби, что я усомнилась в ней!!..»
Таково было церковное служение Митрополита Иннокентия, действовавшее с одинаковой силой, как на сердца диких, так и на сердца просвещенных чад Церкви Христовой.
Но какую же однако можно видеть связь прежней миссионерской деятельности Митрополита Иннокентия со служением его на Московской кафедре? — Величием святой простоты и как, по истине, муж апостольски, и апостольством для Московской церкви приготовленный, он подвигнул — учредил Москву на дело апостольское, открыл в ней Православное миссионерское общество. Это общество по тому развитию, какое оно получило в течение девяти лет под председательством его, выходить совершенно из ряда учреждена, носящих подобное имя. Вот чем ознаменовалось его существование: Православный русский народ узнал, что такое миссии, и где они у нас, и для чего они, в каком они положении, чем стесняется их деятельность и чем может быть оживлена.
О значении этого Общества Иннокентии еще в 1848 г. писал к А. С. Норову следующее[1]: «нам остается только заведенные миссии поддерживать и постепенно вблизи их открывать новые, а для этого необходимы только деньги и миссионеры. О том и другом мы хлопочем по силам своим; и в том, и в другом есть некоторые успехи, но только некоторые и очень малые: денег здесь много не найти, а своих миссионеров, что называется, доморощенных, еще долго-долго мы не можем иметь… Следовательно, то и другое, т. е. деньги и миссионеров для Америки нашей, надобно искать в нашей Матушке Православной Руси. Но надобно сказать правду, и там это не легко… Как не позавидовать в этом случае Английскому миссионерскому обществу, имеющему в руках своих миллионы, именно на предмет распространения христианства. Помните-ли? некогда и мы с Вами говаривали об этом предмете. О, если-бы кому-либо из наших магнатов пришла мысль завести и у нас в России такое Общество для распространения и утверждения христианства между дикими, подвластными России! И ужели, в самом деле, у нас не найдется людей, готовых жертвовать на такой предмет? Спору нет, что и всякое Общество, имеющее целью распространение познаний, полезно, и благородное дело жертвовать на оное. Точно так полезно и наше Географическое Общество (в котором и мы с Вами замешаны), имеющее целью узнавать и описывать землю. Но земля и вся, яже на ней, дела сгорят, следовательно, не останется ничего, ровно ничего и от действий нашего Географического Общества, ибо будет нова земля, а там наши географическая сведенья и снадобья не годятся. А между тем, вера святая и драгоценная вера вечна и кончится только видением Бога; а между тем, спасете заблуждающих братий наших есть вечный предмет Божияго Промысла, а мы остаемся равнодушны, не хотим подать помощь братиям нашим, требующим от нас познания веры, не хотим на это удалить и копейки, удаляя десятки, сотни, Бог знает, на что… (но довольно, иначе будет проповедь)! О, если-бы (повторяю) кому-либо из наших сильных земли пришла мысль завести и у нас подобное английскому Миссионерское общество! О, тогда… и мне пришло в голову, что это Общество уже оказывается у нас, и вот уже многое множество и членов в оном, только еще нет моего имени. И потому, когда Вы будете в собрании этого общества, скажите председателю оного, что преосвященный Иннокентий Камчатский жертвует в это Общество двадцать пятую часть (т. е. 160 руб. ассигн.) всех своих окладов (двадцать пятую часть от 4000 руб. ассигн.); а когда дочери его выйдут в замужество, то десятую часть всех окладов и доходов, какие-бы у него ни были….»