Затруднения сии, если Господь поможет, скоро устроятся, ибо с моей стороны уже сделаны распоряжения к построению особой для них церкви или крепости. Церковь сия будет строиться на счет общего капитала Американских церквей.
Студент Илья Тыжнов, один из приехавших со мною в Америку, служа в Кадьяке дьячком, занимался тамошним туземным языком, и с помощью Божиею составил грамматические замечания с словарем, и перевел краткий катехизис и Евангелие от Матфея; и ныне отправился в С.-Петербург, где поступит в Академию, а между тем, если Св. Синод благословит, будет печатать свои переводы.
1-го декабря прошедшего 1845 года открыта в Ново-Архангельске семинария, и учение началось в первых трех классах (всех классов положено только 4). Дом для семинари отстраивается и к октябрю будет совсем готов.
Прошедшего 1845 года Господу угодно было, во утешение добрых и утверждение колеблющихся в вере кадьякцев, явить им видимое знамение своей милости в одном из селений на о-ве Кадьяке.
Одна женщина, алеутка, три года сряду была очень больна так, что без сильного обморока нисколько не могла поднять головы своей. Почему священник во время посещений своих ее только исповедывал, а приобщаться св. Таин она, при всем своем желании, никак не могла. Прошедшего лета, во время посещения священника, она, так же, как и прежде, исповедалась, и 15 августа, несмотря на ее расслабление, она была принесена на коже в молитвенный дом, где совершалась литургия для говевших жителей селения, и в числе прочих приобщилась св. Таин. В тот же день к вечеру она почувствовала облегчение, а на завтра без всякой посторонней помощи она встала с одра болезненного и ходила по улице, чувствуя только небольшую слабость. Чрез несколько же дней она была уже на своей работе с прочими при запасении пищи.
Письмо это я пишу в Аяне-на берегах Охотского моря-в новой компанейской фактории, перенесенной прошедшего лета из Охотска, и где уже с 21 июля сего года находится церковь. Последнее обстоятельство весьма замечательно тем, что прежде, нежели устроены жилища для людей, построена церковь-на месте, где за три года пред сим, можно сказать, не было и следа человеческого, и не более 1 ½ года, как начали селиться. Церковь построена на счет Компании, но построение оной и в стол короткое время и прежде жилищ надобно отнести прямо к благочестивому усердию обитателей, и в особенности самого начальника фактории г. Завойко, который, кроме того, пожертвовал на украшение церкви 1000 р. серебром. К сей церкви, кроме живущих в Аяне людей, служащих Компании, будут принадлежать кочующие около сих мест Тунгусы.
В Аяне я нахожусь с 24 июня (отправясь из Ситхи 9 мая); а пришел я сюда с тем, чтобы видеть лично едущие в Америку на службу духовные лица, и потом перейти на судне в Петропавловск с тем, чтобы зимою начать второе мое путешествие по Камчатке и пустыням Охотской области и кончить оное (в апреле 1847) вторичным прибытием в Аян, где и буду ожидать из Америки судна для возвращения восвояси.
Прощайте, Господь с Вами! Молитесь обо мне, Вам искренно преданном покорнейшем слуге
Иннокентий, Е. Камчатском.
Аян. 1846. 1 июня.
Письмо 58
Возлюбленный мой и многоуважаемый мною Николай Емельянович!
Не радостны для меня Ваши письма, писанный Вами от 24 февр. и 10 марта прошедшего 1845 года. И даже больше, чем не радостны. Вы извещаете меня во-первых, о несчастном моем сыне, во-вторых-о кончине Ив. В. Прокофьева (дай Бог ему царство небесное), в-третьих о делах Компании и 4) о собственных Ваших отношениях к Компании и проч. Все это мне прискорбно. Но поверите ли, что мне всего прискорбнее то, что Вас оскорбляет Главное Правление своими подозрениями и действиями, и старается довести до того, чтобы Вы попросили увольнения. Жаль, очень жаль будет, если Вы оставите дела Компании. Это будет одним из важнейших несчастий Компании. Лично же о Вас я менее жалею. Лишь бы Господь дал Вам здоровья, то я уверен, Вы найдете себе место. Но найдет ли Компания человека, подобного Вам? Вы пишете в письме Вашем, что Вы многое высказали новому Гл. Правителю; и знаете ли что? Напрасно Вы это сделали. Он противу Вас чрезвычайно предубежден. При первом нашем свидании и при первом разговоре о служащих Компании, он при очень многих людях сказал мне, что из всех правителей и коммиссионеров Компании хуже, т. е. нечестнее, Московской нет. Это меня чрезвычайно огорчило, и я, несмотря на это, что мы с ним видимся в первый раз, и при всей почести нашей, не утерпел изъявить мое изумление и спросил, почему это он так заключает. Он отвечал, что Вы поставили ему на счет за палатку вчетверо дороже и что не Вы управляете и распоряжаетесь делами Компании, а жена Ваша. Вот все, что он мог сказать о Вас нехорошего, и если бы он знал что-либо еще, то, конечно, не дал бы маха высказать. После всего говоренного им о Вас я невольно сказал: «если и этот человек, которого я люблю и уважаю очень много, подозрителен и нечестен, то после этого уже нет людей на свете добрых, и никому нельзя верить». Он не мог не заметить, что отзыв его об Вас мне очень неприятен; и потому никогда более не говорил об Вас. Только после один раз я слышал, что он кому-то говорил: вот приходится отсюда, из такой дали открывать Гл. Правлению глаза на нечестность (не хочу оскорблять слуха Вашего тем словом, какое он тут употребил) Московского Правителя. Это значит, что он писал на Вас Врангелю, и, без сомнения, это послужит еще к большему Вашему оскорблению — не скажу несчастью. Потому что напраслина, как бы она ни была тяжка, есть несчастье только наружное и несчастье для не имеющих веры и надежды на Бога, а для Вас это только скорбное испытание. Впрочем мне мелькает маленькая надежда-авось бар. Врангель понял и узнал Вас. Потому что, как я слышал, он был в Москве и наверное виделся с Вами, и дело объяснилось. Сколько я знаю б. Врангеля, мне кажется, что если он имел об Вас худое мнение, то наверное по наветам чьим-либо; а сам он, кажется, выдумать не способен.