Комнату в Гельсинг[форсе] лучше заказать, а то, правда, не найдем. Возвращаюсь с большим удовольствием. Все-таки заработал. Еще продержимся! Да, кстати, и узнал, что за учреждение Стокгольм, нет никого, кто бы не стремился оттуда уехать. Конечно, можно жить в шведской деревне, но деревня есть деревня. Говорят, что в Дании получше, но тоже скука. Посылал я депешу в Лондон, а ее задержала цензура — вот и сносись тут. Еще пошлю пару открыток, а после воскресенья уже нечего посылать. Во вторник, если насморк позволит, буду в Упсале.
Целую крепко. Спасибо детишкам за письма.
53
Н. К. Рерих — Е. И. Рерих[252]
15 декабря 1918 г. Воскресенье Стокгольм
Родная моя,
Пишу тебе последнюю открытку. Надеюсь встретиться в Гельсингфорсе. Насморк мой прошел. Пусть Бехтер[ева] немедленно напишет Рубин[штейну] заказное письмо с вопросом, передал ли проф[ессор] Рерих ее письмо. Это подвинет дело. Сегодня он обсчитал меня на 390 ф[инских] марок — вот тип! Адрес его: Schepperegatan, № 7. Consul de Perse D. L. Roubins[253].
Надеюсь, у Тебя все ладно. Рад буду увидаться. В Гельсинг[форсе] в «Finnia»[254] [свидимся].
54
Н. К. Рерих — Г. Г. Шкляверу
1 апреля 1919 г.[Гельсингфорс]
Дорогой Гавриил Григорьевич.
Посылаю Вам листы для визы, но без распоряжения из Швеции они ничего не значат. Поражаюсь отсутствием известий от Комитета[255]. Непостижимо!
Завтра Архипов едет в Стокгольм — поручаю ему запросить, в чем дело?
За Апрель здесь потребуется 75 000 марок. Имеется 13 000 от Рубинштейна и 8000 из прежних 100 000. Значит, нужно еще не менее 50 000 мар[ок].
Лагорио просит у фин[ансового] коллектива[256] ссуды под казначейские серии. У него их на 3000 руб. Он посылает доверенность Вальтеру. Надо бы ему помочь, положение тяжкое. Надо, надо нам отплывать.
Несмотря на неблагоприятные времена, выставка[257] привлекает внимание. Финны относятся лучше русской колонии[258] — всегда у нас так.
Сердечный привет мой Вашей супруге и сыну.
Искренно преданный Вам,
55
Н. К. Рерих — Г. Г. Шкляверу
5 апреля 1919 г.[Гельсингфорс]
Любезный и дорогой Гавриил Григорьевич.
Сейчас получил Ваше письмо. Янсон передаст Вам все здешние настроения. Все так плохо, что и писать не хочется. К довершению всего мне дают визу, а семье не дают, хотя все визы были выданы в один день одновременно.
Опять телеграфировал Гулькевичу[259], Броссе, Арне, Загеру. Жду ответ. Наглость, глупость и подлость состязаются! Хоть бы уехать наконец. Выставка идет морально прекрасно, а покупиально[260] плохо. Дело пропаганды русского искусства выполняется вполне, но ведь симпатиями и блестящими отзывами не проживешь. Левенсон сообщил мне через Гессена, что он давно послал мне для Андреева 10 000 марок. Что это значит? — не пойму. Такой суммы вообще около нас не было.
Не исполнить ли просьбу Сток[гольмского] Ком[итета] и не передать ли все дело теперь Особ[ому] Ком[итету][261]. Переговорите с С[ергеем] Вал[ентиновичем], и если решите, я обставлю здесь дело прилично и снесусь с Карташовым и Фену. Для проезда Серг[ея] Вал[ентиновича] сюда нужна или доверенность, или надо действовать через Hackzell’я. Второе быстрее.
253
Consul de Perse D. L. Roubins (
256
Г. Г. Шклявер, Л. Н. Андреев, К. А. Башкиров, С. Л. Гуревич составили «финансовый коллектив» и благодаря сношениям с финляндскими банками получили крупную сумму для выдачи русским беженцам под обеспечение земельной собственностью или русскими процентными бумагами.
257
Персональная выставка произведений Н. К. Рериха открылась в галерее Стриндберга в Гельсингфорсе (Хельсинки) 29 марта 1919 г. От финляндского правительства ее приветствовал Аксели Галлен-Каллела.
258
Русская колония в Финляндии — общество, организованное в 1918 г. и объединявшее «русских граждан финляндского подданства и постоянно проживающих в Финляндии граждан русского подданства».
259
С марта по декабрь 1917 г. К. Н. Гулькевич был послом России в Швеции. Затем продолжил работу российского посольства в Стокгольме, выполняя роль дипломатического представителя белогвардейских правительств в Стокгольме, в связи с чем с 1918 г. в столице Швеции действовало параллельно два российских посольства — «белое» посольство, возглавляемое Гулькевичем, и «красное» полпредство, возглавляемое В. В. Воровским. Такая ситуация продолжалась до начала 1919 г., когда в связи с объявленной Антантой блокадой Советской России Воровский был выслан из Швеции, а полуофициальные контакты между Швецией и большевистским правительством разорваны. Гулькевич был членом Политической комиссии Русского политического совещания (русская политическая структура, созданная в Париже в конце 1918 г. как объединенное представительство зарубежных структур бывшей Российской империи, не признающих советскую власть, для международного представительства и проведения в жизнь внешнеполитического курса Белого движения).