Скажу еще одно, и, кажется, последнее. Но вопрос — кто же должны быть служители у Архиерея Камчатского на Амуре, а также у Архиерея и монашествующих в Якутске? У последних Якуты, как я об этом писал в первой моей записке; а для первого на первый раз, пока населится Амур или пока можно будет иметь для того вольнонаемных за умеренную плату, я полагал бы посылать на Амур — на известное время по 40 человек из Забайкальских казаков при одном унтер-офицере с тем, чтобы больные и слишком недобрые переменяемы были другими по первому требованию. Другого способа я не вижу[21]. Я назначаю число людей 40 не потому, чтобы такое число было всегда действительно нужно для прислуги (мне кажется, можно обойтись и 25), но при первом обзаведении на новом месте, хотя бы и совершенно все было устроено по планам, но найдется еще очень многое, что нужно будет устроить, достроить и доделать. Следов., надолго еще потребуются лишние рабочие руки.
После всего того, что мною писано и написано ныне и прежде, касательно перенесения кафедры из Америки в Азию и вообще о благоустройстве Камчатской Епархии, я могу спокойно и не без удовольствия сказать dixi. Я высказал все, что только знал и знаю, и слышал, и видел, и высказал искренно, по чистой совести, по крайнему моему разумению, с полным убеждением в истинности и пользе, без всяких корыстных видов, словом сказать, я сказал все, что мог и как умел и как должно. Теперь от меня не зависит, можно сказать, решительно ничего.
Исполнятся мои предположения! Слава Богу! не исполнятся — да будет Его святая воля! и слава Ему всегда и за все!
Позвольте сказать еще одно слово. Дела Камчатской Епархии не могут оставаться в нынешнем порядке. Надобно, непременно надобно что-нибудь предпринимать.
С совершенным почтением и преданностью честь имею быть, Вашего Высокопревосходительства, покорнейшим слугою
Иннокентий, Архиепископ Камчатский.
Октября 2дня. 1856. Аянский Порт.
Письмо 179
Возлюбленный мой о Господе, Отец Димитрий.
Октября 1, вечер 7 ½ часов.
Сидел один себе сидел, сидел, скука страшная, дело есть, но вечером делать не могу. Глаза у меня хуже и хуже становятся и весьма заметно, что-то будет! Но да будет во всем воля Господня.
Чрез 3 дня идет к Вам почта, а когда она до Вас дойдет, Бог знает. Но все-таки дойдет и ранее 26 ноября, а мне теперь пока это только и нужно, дело вот в чем: из Аяна я думаю подняться с 9–11 ноября, к 21 хотелось бы быть на Усть-Мае, если служит не с кем, то, по крайней мере, отслужит литургию, при мне всего двое — дьякон да Гаврило[22]. К 26-му мне бы хотелось и я постараюсь попасть в Амгу и там, у храма отслужить, и потому распорядитесь, чтобы к этому дню приехали ко мне несколько певчих, 5–6. И если Бог приведет это исполнить, то в тот же день после обеда или к вечеру я марш к Вам в благословенный Якутск к чаю, о. наместнику на праздник.
Путешествие мое на Амуре было везде, можно сказать, удачно, но возвращение оттуда напротив. Надобно же случится так, что ни один пароход из находящихся на Амуре, кроме Аргуна, не был готов. Шхуна — пароход, которая назначалась для сообщения с Аяном два раза в месяц, пролежала все лето, и более 2 месяцев за нее, можно сказать, не принимались. Большой пароход из Америки, которого ждали даже в последних мая, пришел только 7 августа — потом ходил за углями до 29. Иртыш ушел из Амура с адмиралами 21 июня, воротился в Николаевск только 29 августа, словом сказать, страшная неудача. Отправился было я с Амура 3 августа на ботике, и мы вышли уж из реки и были в лимане, но свежий ветер повредил наш ботик, и мы должны были воротиться назад в Николаевск. И наконец, собрались идти на пароходе «Знаменитом», и вместо 35, 40 часов — шли 9 дней, в Аян пришли 11-го вечером, 12-го утром подмочили все мое платье, все рясы, кроме той, которая была на мне, все подрясники, все белье и часть самой лучшей ризницы, последняя, слава Богу, и также ряса бархатная как будто не испортилась, но зеленая бархатная ряса и филаретовское красное облачение сильно испорчены. Но этим неудачи не кончились. Сильно мне хотелось к Вам, думал я и одумывался, — и, наконец, решился ехать и поехал 23 числа. Лишь только отъехали мы версты 3, начался снежок, и не переставал всю ночь, и мы могли доехать только до юрточки 18 верст, и тут ночевали с Березиным. Поутру он, которого ничего не держит — второй леший, поехал вперед, а я убоялся бездны снега, вспять возвратился и расположился на зимнюю квартиру. И тут пока, слава Богу, во всем — ах, нет! Во многом удача, только служить не с кем и писаря нет, а письма много, и непременно нужно, о. Илья пишет мое же. Гаврило мастерище, да не хочет, попался дьячок, да пишет прегадко; дьякон не здоров.
21
Почему бы напр. не постановить: в число штатских служителей Архиерейских на почетные места, напр. в келейники, определять исключенных из училища причетнических детей с предоставлением права детям их поступать в духовное звание. Через это сотни исключенцев получили бы места и столько же крестьян остались бы в казне.