С совершенным почтением и искреннею преданностью честь имею быть, Вашего Высокопревосходительства, покорнейшим слугою.
Иннокентий, А. Камчатский.
Февраля 25 дня. 1865 г. Якутск.
Письмо 373
Мир и благословение Вам, мои любезнейшие дети, Гавриил и Екатерина!
На последней почте из Иркутска не получено с Амура ни лоскуточка, и, следовательно, и Ваши письма от 7 марта до меня еще не дошли. Впрочем, я этого и ожидал, и по причине распутицы, и потому что из Иркутска в Якутск всех почт приходит в год 26, т. е. в 2 недели 1 раз, а из Благовещенска в Иркутск только 24. Приближается время и отбытая моего из Якутска — теперь уже можно считать неделями. Хотелось бы отправиться как можно поранее и, судя по теплу, можно полагать, что к 1 июня берега очистятся ото льда. Но во всяком случае, между 8–10 июня я отправлюсь, так чтобы в первых числах июля быть уже в Иркутске, где я не намерен жить долго, так чтобы к первому августа быть мне уже в Сретенске. Это, конечно, самый ранний срок, а всего вероятнее, я буду там около 10 августа. Значит, катер ко мне на встречу в Покровское должен прийти не ранее последних чисел июля, т. е. ранее 21 июля отправлять оный нет резону, а 7 августа отправлять будет поздновато.
Впрочем, все это еще далеко. Может быть и перемена. Следовательно, все это пишется только на случай, если от меня не будет уже писано об этом ничего. Из Якутского духовного правления в консисторию посылаются деньги — 235 р. 51½ коп.: 206 р. 85 к. из них взяты в замен следующих по канцелярии окладов за первую половину года, и потому уже дело консистории пополнять их. Остальные же затем 28 р. 66½, коп. благоволите уплатить за меня в консисторию немедленно, т. е. представить в консисторию рапорт, расписку и вышеозначенные деньги. Здоровье мое не совсем-то хорошо. Нарыв на щеке моей не кончился еще, и теперь по временам идет материя, и не мало. Но боли от него я не чувствую почти никакой; и потому можно считать этот нарыв даже полезным. Но правое стегно мое все еще меня беспокоит. Покалыванье как бы иголками стало реже, но зато на нем выступают синие полосы и по временам чувствуется боль под кожею. Левый же бок, грозящий мне параличем, слава Богу, давно уже не напоминает мне о себе. Всю Пасху я сидел дома, только в Фомино воскресенье я выезжал. А в среду утром я решился отправиться за 80 верст для освящения храма в Намцах. И, слава Богу, съездил благополучно. В четверток совершено освящение и NB: народу было столько, что я более двух часов благословлял их, стоя на улицах. В пятницу в 9 часов утра приехал я домой, в воскресенье ездил я с визитами, а в субботу служил в соборе и пировали у исправляющего должность губернатора. Погода здесь стоит отличная: ясно, тепло и ни малейшего ветерка; снегу согнало очень много, несмотря на то, что он был везде очень глубок. И все это есть видимая милость Божия. Простой мороз долее (что весьма возможно по времени года) — тогда бы много пало скота, потому что сена не было. Но теперь, благодарение Господу, говорят, что скот уже более 5 дней ходит в поле и кой-чем питается. И если бы так тепло простояло еще недельку, то, наверное, показалась бы в поле и зелень. Погода так тепла, что даже и ночью не мерзнет. Слава Богу! В конце мая, 26–28, предполагаем отправиться за Лену, верст за 40, где соберутся якуты из 3-х улусов для отправления торжественного и коленопреклоненного молебствия о ниспослании дождей и изобилии плодов земных. Ранее неудобно, да и невозможно. Заречные якуты сильно голодают — говорят, ходят, как тени, и не без урону. Когда дойдет до Вас это письмо? Теперь самая распутица. Оно отправится отсюда 24 вечером, и дай Бог, чтобы и 20 мая пришло в Иркутск. Следовательно, к Вам придет не ранее половины 7 июня, а в это время я должен быть уже в пути по Лене, а у Вас должно быть уже поставлено не мало и сена. Дела у меня теперь почти нет никакого, и я живу здесь почти даром. Занимаюсь более чтением и, слава Богу, могу долго читать. Но нельзя не сказать, что зрение мое тупеет. И это таки должно быть. Великая милость Божия и то, что я еще могу сам читать, и долго. Я вполне уверенным остаюсь, что Куши я в Иркутске уже не увижу — иначе и на тебя посержусь.
Ване, Есе и Катеньке мое благословение и поцелуй. Отцу Александру мой поклон. Он, наверное, сердится на меня за то, что вместо 800 р. он в Якутском отделении отдал только 176 р. Виноват, более не буду так оскорблять его. 3-го дня были у меня родители Ольги Ивановны с визитом. И если буду совсем здоров, когда буду делать прощальные визиты, то заеду и к ним — отконтровизитировать. Почта из Иркутска, по-настоящему, должна прийти 27 апреля, но дай Бог, чтобы пришла и в первых числах мая. А затем до последних мая нельзя будет уже ожидать никого из Иркутска.