402. Димитрию Васильевичу Хитрову. 7 марта
Крест сей посылается Протоиерею Димитрию Васильевичу Хитрову,
вступившему апреля 6-го дня сего 1866-го года во второе двадцатипятилетие служения его в сане священника, от Преосвященого, рукополагавшего его от первого до настоящего сана, на благословение и в знак искреннего уважения и признательности к его трудам и заслугам.
Иннокентий, Архиепископ Камчатский, Курильский и Алеутский.
Марта 7 дня 1866 г. Благовещенск.
При такой записке (которую мы приЕсли здесь с хранящегося у нас подлинника) Архиепископом Иннокентием был препровожден наперсный крест своему любимому ученику и сподвижнику, благочинному походных церквей, протоиерею Димитрию Васильевичу Хитрову (впоследствии Дионисий, епископ Якутский и Вилюйский и потом Уфимский и Мензелинский), по случаю исполнившагося двадцатипятилетия его пастырского служения.
Пользуясь случаем, мы почитаем за долг сказать несколько слов об этом дорогом нашему сердцу святителе — миссионере, подвигом добрым подвизавшемся на блага Святой Церкви в течение 55 лет своего пастырства.
Печатаемые здесь письма к нему Архиепископа Иннокентия, переданные им нам, представляют богатый материал для Истории русской Церкви и вместе с тем ярко характеризуют те добрые отношения, которые неизменно сохранялись между этими двумя проповедниками слова Божий непросвещенным дикарям.
Апостольские подвиги о. Димитрия Васильевича Хитрова ознаменованы тем, что тысячи инородцев были обращены его проповедью ко Христу. Для сего по неизмеримым пространствам Якутской области приходилось ему в страшные морозы ездить на собаках и оленях и ходить пешком по глубоким снегам, горам и страшным стремнинам, с опасностью низвергнуться в них. — «Нет там», сам он рассказывал, «ни надлежащей дороги, ни селений на пути, ни постоялых дворов к пристанищу от этих морозов, вьюги или недостатка в пище. На открытом месте застигнутые пургой (бураном) странники, примкнув к какому-нибудь дереву или кусту, опрокидывают свою нарту (санки особого устройства для езды на собаках) против ветра и снега, чтоб занесло ее, а сами скрываются за нею день, два, или даже более…»
Эти путешествия и ночевки среди лесных трущоб и болот не прошли бесследно для его здоровья. В них надо видеть причину той мучительной болезни (ревматизма), которая страшно удручала Димитрия Васильевича Хитрова (впоследствии преосвященного Дионисия) и свела его в могилу. До какой степени тяжела и мучительна была эта болезнь, можно видеть из следующего письма его к нам, от 21 марта 1885 г. из Уфы, которое мы здесь приводим целиком.
«Христос Воскресе! Близ есть и Пасха Христова. Поэтому позвольте мне, достоуважаемый Иван Платонович, первое слово моей беседы с Вами начать сим ангельским гласом, а когда дойдет письмо мое до Вас, услышать сердцем отклик Ваш „Воистину воскресе!“
Почтенное письмо Ваше от 2 марта получил я 9 марта, и не собрался до сей поры отвечать Вам, потому что с 29 января лежу на болезненном одре-страдаю мучительнейшей болью в ногах от ревматизма. В конце февраля стал было поправляться. 2 марта даже, хоть через силу, служил в своей крестовой церкви молебен. 8 марта отважился читать акафист Богородице, и ногу так утрудил, что на 9 марта окончательно не мог уснуть ни на одну минуту от нестерпимой боли в ногах. И до теперь, как Прометей, лежу прикован не к скале, а к кроВаши, и не цепями, а тяжкою болью в ногах. Как грустно встречать и проводить в нашем звании такие дни без служения, а мне в Уфе во 2-й раз доводится быть в Пасху без служения.
Согласно Вящему желанию, посылаю Вам письма приснопамятного Иерарха Иннокентия. Я подобрал их по годам, но не последовательно. Сами разберете уж по месяцам и числам. Многое будет непонятно для Вас: комментарий писать не в силах от тяжкой боли, мучащей меня. Предполагал я нынешним летом быть в Москве, но, кажется, это не удается мне. Носились слухи, что в Казани должен быть съезд архиереев, по примеру Киева, но что-то замолкли. Я желал быть в Казани и в Москве не столько по делам служебным, сколько для совещания с эскулапами об исправлении ног моих. Горе мне, если эти припадки будут повторяться из году в год: доведется оставить службу, а жаль, дело пошло было на лад.
Не в вечное и потомственное владение даю Вам эти письма, а только на время, а затем прошу воротить. (Впоследствии он передал нам все эти письма в полную собственность). Если что пожелаете узнать, — готов буду объяснить, если сам что знаю. (К сожалению, наш не суждено было воспользоваться его готовностью в объяснениях писем).