Однажды пришёл бес к Савве и говорит:
— Брате Савво, пойдём прежде полков в Смоленск, разведаем, что творят поляки, как город укрепляют, как боевые орудия устрояют.
И в одну ночь из Москвы до Смоленска добрались и пребывали в нем три дня и три ночи, никем не видимые, сами же всё видели и примечали, как поляки город укрепляют, где на опасных местах гранаты раскладывают. В четвертый же день показал бес себя и Савву полякам смоленским. Поляки, увидя их, весьма всполошились и пустились в погоню, желая их схватить. Но бес и Савва быстро выбежали из города, прибежали к реке Днепру, и тут расступилась перед ними вода, и перешли они на другой берег посуху. Поляки много по ним стреляли, но, немало им не повредив, удивлялись и говорили, что это «бесы в образе человеческом приходили в наш город». Савва же и бес снова вернулись в Москву и остановились у того же сотника Якова Шилова.
Когда же по указу царского величества пошли полки под Смоленск, тогда и Савва с братом своим в составе полков двинулись в путь. Над всеми полками стоял боярин Федор Иванович Шеин. По пути бес говорит Савве:
— Брате Савво, когда встанем под Смоленском, тогда от польских полков выйдет из города один богатырь и станет звать противника себе. Тут ты не бойся ничего, выйди на бой: я точно знаю, что ты его поразишь. На другой день снова выйдет от поляков богатырь на поединок, — ты опять выходи против него: знаю, что и этого ты поразишь. В третий день выйдет из Смоленска третий поединщик, а ты, ничего не боясь, выходи на бой — и этого поразишь. Но этот ранит тебя, а я твою язву быстро уврачую.
И по слову бесовскому послан был из города некий весьма страшный воин. На коне скакал он мимо московских полков, ища себе противника, но никто не посмел встать против него. Савва же объявил в полках:
— Вот мне бы доброго боевого коня, я бы вышел на брань против сего супротивника царю нашему!
Друзья его, услышав такое, быстро возвестили о нём боярину. Боярин повелел привести Савву, дал ему коня хорошего и оружие, думая, что скоро погибнет этот юноша от руки такого страшного исполина. Савва же, по слову брата своего беса, без размышления и без страха выехал против польского богатыря, быстро победил его, привёл с конем в полки московские и от всех похвалу слышал. Бес же ездил следом, служа ему и оружие за ним нося. Во второй день выезжает из Смоленска славный некий воин, ища из войска московского противника себе, и вновь выезжает против него тот же Савва и вскоре его поражает. Удивились все храбрости Саввиной, а боярин в зависти разгневался на Савву, но скрыл злобу в сердце своем. В третий день опять выезжает из города некий славный воин, сильнее первых двух, и так призывает противника себе. Савва же, хотя и боялся ехать против такого страшного воина, но по слову бесовскому выехал и против него. Но поляк, с яростью наскочив, ранил Савву копьём в левое бедро. Савва же оправился, напал на того поляка, убил его и с конем в лагерь притащил, немалый урон смолянам причинив и всё российское войско в удивление приведя. Потом начались из города вылазки, и войско с войском начали врукопашную биться. Да там, где Савва с братом своим воевали, на том крыле поляки без оглядки бежали, тыл показуя: Савва же много поляков побил, а сам ни от кого ран не получил.
Услышал боярин о храбрости юноши того, и уже не в силах скрыть тайного гнева в сердце своём, призывает Савву к шатру и говорит ему:
— Поведай мне, юноша, какого ты роду и чей ты сын?
Он поведал ему истину: что из Казани, Фомы Грудцына-Усова сын. Боярин же начал его непристойными словами поносить, говоря:
— Что за нужда тебя в такой смертный бой привела? Я же знаю, что и отец твой, и сродники немалое богатство имеют; а ты от какого гонения, от какой нищеты родителей своих оставил и сюда пришёл? Вот что тебе скажу: нимало не медля, возвращайся в родительский дом и живи там в благоденствии с отцом и матерью. Если же не послушаешь меня, если услышу, что ты по-прежнему здесь находишься, то на милосердие не рассчитывай: повелю голову с тебя снять.
Так сказал боярин юноше и с яростью отошёл от него. Юноша же пошёл прочь со многой печалью.
Когда отошли от шатра, говорит бес Савве:
— Что ты так печалуешься об этом? Если здесь служба наша стала неугодна, вернемся в Москву и там поживём.
Прошло немало дней, и вот разболелся Савва, и так тяжка была его болезнь, что уж смерть к нему приближалась. Жена же сотника того, у которого он жил, была благоразумна и Бога боялась, и всякое попечение о Савве имела. Она ему говорила многажды, чтобы призвал иерея, исповедовал грехи свои и причастился Святых Таин, «чтобы, — говорит, — в таком тяжком недуге без покаяния не умер». Савва же отказывался, говоря, что «хоть и тяжко страдаю, но болезнь сия не к смерти». Но день ото дня болезнь его сильнее становилась. Жена же та неотступно упрашивала Савву покаяться, ибо «от того не умрешь». И наконец принужден был Савва боголюбивою той женою призвать к себе иерея. Та жена поскорей послала людей ко храму святого Николая, что в Грачах, и повелела позвать иерея той церкви. Пришёл иерей, нимало не замедлив. Был тот иерей летами совершенен, муж искусный и богобоязливый. Придя, начал он молитвы покаянные читать, как это положено. И когда все люди из дома вышли, начал иерей больного исповедовать, и тут внезапно видит больной, что входит в дом огромная толпа бесов. Мнимый же его брат, а лучше сказать, бес, вместе с ними явился, но не в человеческом уже, а в своём зверовидном образе и, встав позади бесовской той толпы, весьма на Савву ярился и зубами скрежетал, и показывал ему богоотступное то письмо, что дал ему Савва у Соли Камской. И говорил бес болящему:
— Видишь, клятвопреступник, что это такое? Не ты ли писал сие? Или воображаешь, что покаянием своим отделаешься от нас? Нет уж, не воображай так: я ведь теперь всею силою подвигнусь на тебя!
Такие и ещё многие непотребные слова говорил бес, больной же, зря его воочию, отчасти ужасался, отчасти же надеялся на силу Божию и до конца все подробно исповедовал иерею. А иерей тот, хоть и был человеком святой жизни, убоялся: никого в доме кроме больного не видя, слышал оглушительный гомон бесовской силы. И с усилием великим исповедав больного, ушёл домой, никому о том не рассказав.
После исповеди напал на Савву в дух нечистый и начал немилостиво мучить его, то по стене им колотя, то с кровати скидывая, то хрипом и пеной его удушая и всякими пытками терзая его. Боголюбивый же муж, вышеупомянутый сотник с благонравной своей женой, видя таковое внезапное на юношу диавольское нападение и несносное его мучение, весьма его жалели и стонали из сердца по Савве, но никто из них помочь ему не смог. А бес день ото дня все лютее на больного нападая, мучил его, и на всех, видящих те мучения, немалый ужас наводил. Хозяин дома, видя на юноше таковую необычную вещь и зная, что юноша тот за храбрость свою известен самому царю, советовался с женой своей, как бы государю том доложить. Была у них некая родственница, служившая в доме царском. Вспомнив об этом, послал сотник немедленно жену к ней, повелевая, чтобы она подробно все ей рассказала, да та возвестит царю. «Не дай Бог, — говорит, — юноша в такой злой болезни умрет, а нас накажут за то, что величество не известили».
Жена немедленно отправилась к сроднице своей и все, повеленное от мужа, ей передала. Сродница, услышав такое, умилилась душою и посочувствовала юноше, но более испугалась за родственников своих — не будет ли им беды от такого случая. Без промедления побежала она в царские палаты и возвестила о том ближнему синклиту цареву. В скором времени доложили о том и царю.
Царь, услыхав такое, милосердие к юноше проявил и приказал синклиту, чтобы во время ежедневного караула учредили пост из двух караульных в дому сотника того: пусть следят во все глаза, чтобы юноша, от бесовского мучения обезумев, в огонь или в воду не кинулся. Сам же благочестивый царь посылал больному повседневную пищу и повелел доложить, когда юноше легче станет. Так и сделали, но больной ещё немалое время в бесовском томлении пребывал.
В первый день июля особенно сильному бесовскому мучению подвергся юноша. Задремал он ненадолго, и во сне, как наяву, изливая слезы из смеженных очей своих, так сказал: