Минареты, пальмы, горы, джунгли. Ленивая река, вздрагивающая от всплесков развратных рыб, безбрежные, заросшие сорняками парки, где мальчики лежат в траве или играют в таинственные игры. В Городе ни одной закрытой двери. Каждый может зайти в твою комнату. Шеф полиции — китаец, который ковыряет в зубах и выслушивает доносы какого-то ненормального. Время от времени китаец вынимает зубочистку изо рта и разглядывает ее кончик. Хипстеры с гладкими, словно медными лицами, бездельничают в дверях, вертят иссохшими головами, увешанными золотыми цепями; их лица пусты и выражают невидимое спокойствие насекомого.
Позади них за открытыми дверями, столами и кабинками, стойками, комнатами, кухнями и душевыми — совокупляющиеся пары на рядах латунных кроватей, на перекрестьях тысяч гамаков, джанки, перетягивающие жгутом руки, курильщики опиума, гашиша; люди едят, говорят, купаются и вновь погружаются во мглу дыма и пара.
Игорные столы, где на кону — умопомрачительные ставки. Периодически какой-нибудь игрок вскакивает с отчаянным нечеловеческим криком; проиграл свою юность старику или стал Латахом своего противника. Но есть ставки более высокие, чем юность или латах. Игры, в которых только двое игроков во всем мире знают, каковы ставки.
Все дома в Городе примыкают друг к другу. Дома из дерна — и высокогорные монголы моргают в прокуренных, пахнущих дымом закопченных дверях; дома из бамбука и тикового дерева; дома из сырца. камня и красного кирпича; жилища тихоокеанского юга и маори; дома на деревьях и речных лодках; деревянные дома в сто футов длиной, где находят кров целые племена; дома из старых ящиков и рифленого железа, где старики в полусгнивших лохмотьях сидят и говорят с самими собой и разогревают жестянки с сухим спиртом; громадные ржавые железные каркасы, воздымающиеся на двести футов в небо из болот и мусора, с хилыми перегородками, построенными на многоярусных платформах и гамаками, раскачивающимися над пустотой.
Экспедиции с неведомыми целями отправляются в неизвестные места. Чужестранцы прибывают на плотах из старых упаковочных корзин, связанных гнилой веревкой. Пошатываясь, они выходят из джунглей; с глазами, опухшими от укусов насекомых; они спускаются по горным тропам на потрескавшихся, кровоточащих ногах; бредут через пыльные, пронизываемые ветром окраины Города, где люди срут рядами вдоль саманных стен и грифы дерутся за рыбьи головы; они опускаются в парки на залатанных парашютах. Их сопровождает пьяный легавый, чтобы зарегистрировать в огромном общественном сортире. Данные заносятся на газетные передовицы и используются в качестве туалетной бумаги.
Кухонные запахи всех стран висят над городом; дымок опиума, воскурения гашиша, смолистый красный дым кухонного запаха джунглей, и соли, и гниющей реки и высохших экскрементов, пота и гениталий. Горские свирели, джаз и би-боп, однострунные монгольские инструменты, цыганские ксилофоны и арабские волынки.
Город охватывают эпидемии насилия, и неприбранные трупы пожирают на улицах стервятники. Похороны и кладбища не разрешены. Альбинос мерцает на солнце, мальчики сидят на деревьях, лениво мастурбируя, люди, пожираемые неизвестными болезнями, плюют в прохожих, кусают их, швыряют гной, струпья и избранных переносчиков (насекомых, подозреваемых в распространении болезней), надеясь заразить кого-нибудь.
Куда бы ты ни попал, пьяный, с провалом памяти, ты просыпаешься в своей постели с одним из этих зараженных безликих жителей, который провел ночь в попытках заразить тебя, истощивших его изобретательность. Но он не знает, как передаются болезни, если, конечно, они заразные. Эти зараженные нищие живут в лабиринте нор под Городом и неожиданно выскакивают где угодно, часто прогрызая дыры в полу переполненного кафе.
Приверженцы немыслимых устарелых ремесел, болтающие по-этрусски; наркоманы еще не синтезированных наркотиков; пушеры убойного „хармолина“ джанка, низведенного до чистого привыкания и сулящего сомнительную безмятежность овоща; жидкости, чтобы стимулировать латаха; разбавленные антибиотики; Титонова сыворотка долголетия; спекулянты с черного рынка Третьей мировой войны; уличные торговцы, толкающие лекарства от лучевой болезни; исследователи нарушений, разоблаченных вежливыми параноидальными шахматистами; вручатели бессвязных ордеров, изложенных гебефренической стенографией и предписывающих невыразимые мутации духа; бюрократы призрачных департаментов; чиновники неконституционных полицейских государств; карлица-лесбиянка, усовершенствовавшая операцию Бигагат, эрекцию легких, удушающую спящего врага; продавцы оргонных резервуаров и релаксируюших машин, торговцы поддержанными изысканными грезами и воспоминаниями, проверенными на повышенно-чувствительных клетках джанковой болезни и обмененными по бартеру на сырые ресурсы воли; доктора, поднаторевшие в лечении скрытых болезней, дремлющих в черной пыли разрушенных городов, которые накапливают вирулентность в белой крови безглазых червей, медленно, наощупь выбираются на поверхность и ползут к человеческому хозяину паразитирующего организма; недуги океанского дна и стратосферы, болезни лабораторий и атомной войны, ампутаторы телепатической чувствительности, остеопаты духа.