Погода у нас портится и насчет природы сейчас плоховато. "Испано [Суизой]"=13 я очень доволен, он какой-то особенно проворный, черт, в смысле быстроты перехода от нулевых скоростей до 60-80 км, и в силу этого езда на нем по городу сильно отличается от других машин. Сам я за руль, впрочем, ни разу не садился, не до того сейчас, из-за опасения себе простудить бок я езжу уже на закрытой машине, хотя она смахивает уже на Ноев ковчег.
Ну, миланчики мои, пока до свидания. Надеюсь к вам вернуться к ноябрю, к годовщине революции, если не будет каких-либо задержек. Собственно французские дела как будто не вызывают особой спешки, здесь же я за день делаю больше, чем там в полгода.
Пишите почаще и вы, детеныши мои, тоже, Людмильчик, и Катабраша, и Любан! Ведь уж не так трудно раз в неделю черкнуть пару строчек. Целую вас всех крепко, смотрите, чтоб маманя не бегала нагишом по нетопленному дому, одевайте ее в фуфайки без всякого сожаления. Целую крепко всех, тоже Анечку и Лялю.
Ваш папаня.
No 81. 8 ноября [1923 года]
Милый мой Любанаша!
Я очень огорчился сегодня, узнав от своего великолепного секретаря, что телеграмма тебе не была послана до сегодняшнего дня.
Вероятно, ты был очень этим недоволен, а я, конечно, виноват, главным образом в том, что не усмотрел за своим секретарем, что, впрочем, случается со мной и в других делах: за всем не усмотришь.
В Берлин приехал 6 вечером, а на другой день по случаю советского праздника мне уже с утра почти пришлось участвовать в официальных приемах и торжествах=14. Днем было собрание и концерт в филармонии, и с той самой кафедры, на которой когда-то дирижировал Никиш=15, Крестинский=16 произносил обычную приветственную речь, а затем оркестр филармонии исполнил "Интернационал" и 9 симфонию=17. Все было чинно и довольно импозантно. Но все это было ничто по сравнению с вечерним раутом в посольстве, где собралось до 500 человек представителей дипломатического корпуса, чиновников министерств, промышленников, банкиров и всякой "знати", и тут же коммунисты наши и немецкие. Не думаю, чтобы когда-либо в залах посольства собиралась столь разношерстная компания. Со мной же чуть не вышел скандал в том отношении, что, отложив по обыкновению переодевание до самого вечера, я, начав напяливать на себя смокинг, к большому удивлению констатировал в своих чемоданах отсутствие рубашек, кроме полосатых и пестрых. По дневному концерту публика знала о моем приезде, и отсутствие мое на вечере было совершенно невозможно, пойти же в пестрой сорочке тоже было нельзя. Выход из трагикомического положения был найден только после тщательного обыска моего берлинского чемодана, в котором на дне, по счастью, оказалась одна сорочка, хотя и не безукоризненной свежести. Впопыхах Ляля сорочек мне не положила.
Немцы без различия направлений признают положение трудным до безвыходности, но, скорее всего, дальнейшее развитие пойдет не по пути какого-либо переворота или организованной борьбы, а разложением и нарастанием разных хулиганских и центробежных стремлений доведенной до отчаяния массы. Людьми, просящими милостыни, полны улицы, и у всякой кассы, где платят деньги, на Untergrund[bahn] и пр., стоят люди, протягивающие руку. Много случаев драк и открытого уличного грабежа. Останавливают днем автомобили и обирают дочиста. На некоторых улицах вечером людей раздевают донага и пускают по домам в белье или даже нагишом...=18 не беспокойся и не воображай разных страстей и напастей, которые вовсе мне не угрожают. Дня отъезда я еще не назначил, но, вероятно, не задержусь здесь более 3-4 дней.
Пока кончаю, а то ко мне пришли и, если отложу, письмо пролежит. Целую тебя, милая моя маманичка, будь здоров и благополучен, не беспокойся за меня, подготовляйся к отъезду. Следи за своим здоровьем и сном. Крепко тебя и девочек родных целую. Твой Папаня.
No 82. [8 ноября 1923 года]
...=19 Это делается, кажется, по указаниям некоторых правых организаций, старающихся направить движение в русло антисемитизма и демагогических выходок, грабят булочные, а вчерашней ночью в определенном районе планомерно обобрали ювелирные магазины. Понятно, на еврейских магазинах дело не остановится, и применение лозунга "грабь награбленное" в немецких условиях и при отсутствии такого фактора, каким у нас была коммунистич[еская] п[арт]ия и Советская власть, может привести людей к совершенно неожиданным для инициаторов последствиям. Так это все и будет катиться вниз неизвестно докуда и неизвестно куда. Ясно только, ход дела и формы будут здесь существенно иные, отличные от наших.
9 ноября.
С утра известие о переговорах в Баварии, но уже за завтраком у Дейча=20 сегодня сообщают, что Гитлер и Людендорф окружены войсками, верными правительству, и что весь этот Putsch=21 провалился. Итак, у Штреземана=22 есть возможность победить баварских сепаратистов, и весь вопрос только в том, есть ли у него к тому настоящая охота...=23
No 83. 14 ноября 1923 года
Миленький мой и родной Любан! Было от тебя одно письмо и больше нет. Боюсь я, что ты считаешься письмами и уже, может быть, осердился на меня, что я тебе послал пока одно письмо. А между тем, родной мой, я о тебе постоянно думаю, и очень по-хорошему, и люблю тебя, и если не писал, то только потому, что, по обыкновению, с приездом в Берлин здесь оказалось много дел и всякой сутолоки, обедов, завтраков, свиданий и проч. Много приезжих из России, с каждым надо повидаться, переговорить и пр. и пр. Пожалуйста, миланчик, не сердись на меня и не думай ничего плохого, не поддавайся разным наветам и сплетням, и самое лучшее, если бы ты вообще поставил себя так в отношении осведомителей, чтобы они попросту не смели заговаривать с тобою на определенные темы. Потеряешь от этого немного, ибо 99% являются чистейшей выдумкой, а остающийся 1% искажением, кривотолками и сплетней. Самое лучшее, если о том, что тебя интересует, ты будешь спрашивать прямо меня самого, поверь, узнаешь больше и правильнее.
Я уже готов к отъезду и со дня на день собираюсь уехать, но ожидаю одного господина, с которым виделся Молченко и который запоздал. Сегодня есть телегр[амма] о его приезде, и я думаю в пятницу или субботу выехать в Ригу, где вагон меня уже ожидает (хотя и был здесь слух, что вагоны вообще отменяются). Едем вместе с Гринфельдом, но багажа у нас накопилось столько, что я уже не знаю, как мы с ним из Герм[ании] выберемся. Даже только что приехавший сюда Цюрупа (junior)=24 уже посылает "небольшую посылочку" в Москву, и так накопляется целая гора, а откажи - смертельные обиды. Себе я в Берл[ине] ничего не покупаю. Кажется, все есть, а кроме того и цены здесь аховые, пожалуй, не очень много дешевле против Лондона.
Новейшие события (провал мюнхеновской реакционной клики)=25 дает надежду на некоторое успокоение здесь, и в декабре тебе и Людмильчику, вероятно, беспрепятственно можно будет проехать через Берлин. К весне, однако, тут едва ли будет спокойно, так как общее положение страны при всяких условиях, даже если бы сейчас были как-либо урегулированы рурский и репарационный вопросы=26, еще долго будет продолжать ухудшаться.
Погода тут была довольно неважная, холодно, и у меня неожиданно появилось опять мое ушовое заболевание. Маманин ящичек, правда, при мне, и я, вероятно, вовремя остановил распространение этой истории, но все-таки ухи несколько припухли, и ощущение несколько неприятное.
Как-то вы там, миланы мои, поживаете? Вам, маманя, я строго-настрого приказываю побольше спать и часок-другой спать еще и днем. Вон, Стомонякову здесь велено среди служебного времени спать 2 часа, притом непременно раздеваясь совсем, и, хотя он отдыхает таким образом всего 1/2 часа, говорит, что уже чувствует благотворность такого режима. Иметь спальню в кабинете! - это уже действительно геркулесовы столбы, но вообще после обеда нервным людям с полчасика соснуть полезно. Проявили ли снимки? Пришлите. Девочек моих родных целую и прошу их хоть изредка мне писать. Целую Володю, Андрюшу и Нину. Привет В[ере] И[вановне], Ляле и всем знакомым.
Милый мой Любанчик, еще раз Вас целую крепко и нежненько и очень Вас люблю. Не беспокойтесь за меня, и если сердитесь, то не очень.