Завязка интриги традиционна — столкновение с индейцем среди алых цветов ватника над телом шафранового тукана, сраженного пулей и стрелой из духовой трубки. Агрессивный испуг, охвативший героя, исчезает после неожиданной английской фразы: «Успокойся, Джек Уорфилд, во всяком случае, ружье ведь тебя не подведет…» — иронично произнесенной, как кажется герою, экзотическим туземцем. Бесплодные попытки Джека Уорфилда обратиться к странному незнакомцу по-английски или на языке тупи, следуя за ним вдоль русла Жауари[2], тотем змеи на спине индейца, якобы отмечающий принадлежность к племени жури, таинственное приключение с аллигатором и, наконец, открывшаяся взору малока у подножия глинистого плато служат не лишенным привлекательности прологом к основной теме — теме Лэйзидримленда — утопической общины, куда попадает герой. Лэйзидримленд — название, придуманное Джеком Уорфилдом в первые дни пребывания в общине, хотя, по его признанию, оно недостаточно точно отражает ее дух. Лэйзидримленд — исходящий адрес его рукописи. Лэйзидримлендцы описаны им в стиле подобных сообщений Лакондамина как еще один латиноамериканский Naturvolk. Джек Уорфилд бытописует жизнь иеху, причем ряд аспектов их существования выглядит даже как утрирование свифтовских персонажей. Лишенные зачатков социальной иерархии, ритуальных обрядов и совместных культовых празднеств, они внешне представляются первобытнее самой первобытности. Но они — иеху добровольные, или дикари от разума. Анархия как адекватная форма выражения крайнего индивидуализма, отказ от объединяющей культовой атрибутики, как первого шага, ведущего к ужасам массификации, сведение к минимуму словесного общения, как, пускай, невольного, но разрушителя чужого внутреннего мира, эффективного инструмента манипуляции сознанием (что, в частности, приводит к отмиранию языка), табу на практическое претворение любых духовных изысканий, необратимо вызывающих и негативные последствия для членов общины, — все это логические выводы из основного закона для Лэйзидримленда. Лэйзидримлендская концепция бытия не нова. Развитие общины уподоблено серии шахматных цугцвангов, позиций, когда произвольный ход только ухудшает положение, следовательно, единственная возможность избежать краха — это застыть на примитивной стадии эволюции, laisser faire, laisser passer. Напрашиваются параллели с некоторыми восточными воззрениями (например, чань — буддистским принципом «недеяния» — увэй), но здесь искусственно-рационалистический запрет на действия, войдя в противоречие с естественной жаждой личностного самовыражения, со стремлением к самоактуализации, породил головокружительный феномен: третье, пограничное сну и яви состояние психики у лэйзидримлендцев. Рождение этой промежуточной составляющей — гигантской коллективной галлюцинации, сверхдлительной и устойчивой[3], избавило лэйзидримлендцев от деградации, к которой неминуемо привел бы запрет на деяния. Теперь же титаническими усилиями мысли поколений лэйзидримлендцев в эфемерной бездне создан orbis tertious бесплотных образов — трансформаций реальных творцов — призрачных игрушек, над которыми ставятся социальные, технические и прочие эксперименты. Боль прогресса оторвана от бытия и перенесена в гипнотическую даль.
Революции, войны и прочие общественные катаклизмы, постоянно происходящие там и иногда кардинально меняющие облик третьего мира, слабо влияют на размеренную жизнь колонии. Правда, изредка наблюдаются материализация образов и переходы их из страны грез в реальность. Так иногда вспыхнет близрастущая пальма как отголосок неудачного эксперимента: гибели надмира в атомном кошмаре; или вдруг откуда-нибудь появятся железные сигарообразные предметы, начиненные дьявольской разрушающей силой. Джек Уорфилд пишет, что «его новые сограждане всячески препятствуют подобным метаморфозам: возникающие предметы безжалостно уничтожаются ими». Например, вышеуказанные железные снаряды лэйзидримлендцы просто утопили в болотах. На заре общины появилась ересь, посягнувшая на принцип непретворения и утверждавшая, что социальные идеи должны конкретизироваться в переустройствах колонии, а технические — воплощаться в орудиях производства, что облегчит существование общины, поможет ей в борьбе за выживание. Но ересь не привилась, а еретики, согласно преданию, откочевали на запад, куда-то в Перу. Уж не их ли потомки, пишет Джек Уорфилд, пали жертвой встречи с г-ми Кортесом и Писарро? Таким образом, Лэйзидримленд вовсе не уставшая, закатная цивилизация, но цивилизация, избравшая совершенно иной путь: на котором нет места тараканьим гонкам людей ради… ради чего бы то ни было, а врожденные темные человеческие страсти не замыкаются на ближнем, а разряжаются на бесплотных игрушках иллюзорного мира, в детски-безобидной для ближнего игре.