Что благородней духом - бороться в течение недели, перед тем как упорхнуть через дверь или взять свою зубную щетку прямо сейчас? Я утопаю в неизбежности.
Я звоню другу и получаю совет играть роль моряка, который заводит себе жен во всех портах. Если я скажу Жаклин я разрушу все, а что дальше? Если я скажу Жаклин для нее это будет удар ниже пояса, правильно ли я поступаю? Возможно у меня нет ничего серьезного кроме собачьей лихорадки, которая продлится две недели, а потом я смогу извлечь это из своей системы и вернуться домой, в свою конуру.
Очень разумно. Здравый смысл. Хорошая собачка.
Что показывают мне чайные листья в гадальной чашке? Ничего, кроме заглавной Л.
Жаклин вернулась домой. Я целую ее и говорю "Мне бы хотелось, чтобы ты не пахла Зоопарком".
Она удивляется. "Это невозможно. Зоопарки очень вонючие места".
Она сразу же идет в ванную. Я наливаю ей выпить и думаю о том, как мне не нравится ее одежда, и ее манера переступив порог комнаты сразу включать радио. С угрюмым видом, я начинаю готовить ужин. Что мы будем делать сегодня вечером? Я ощущаю себя бандитом, который прячет оружие во рту. Если я заговорю все раскроется. Ешь, улыбайся, оставь место для Жаклин. Так ведь будет правильно? Звонит телефон. Я задерживаюсь перед тем как поднять трубку, прикрывая дверь в ванную за своей спиной.
Это Луиза.
"Приходи завтра" - говорит она. "Я кое-что хочу сказать тебе".
"Луиза, если это насчет сегодняшнего, я не могу...видишь ли, я думаю, что не могу. Я имею в виду, что я не могу потому что... хорошо... что если... знаешь..."
В трубке щелкнуло и наступила тишина. Я смотрю на трубку так, как делала это Лорен Бекол в фильмах с Хэмпфри Богартом. Все, что мне сейчас нужно -это машина с парой противотуманных фар и подножкой на которую я смогу запрыгнуть с разбега. Тогда я могу быть у тебя через 10 минут, Луиза. Вся проблема в том, что все, что у меня есть это только Mini, принадлежащий моей подружке.
Мы едим спагетти. Я думаю "Пока я не произнесу ее имя, со мной все будет в порядке". Я начинаю игру с собой, высчитывая на циничном циферблате продолжительность моего успеха. Кто я? Я чувствую себя ребенком в экзаменационном кабинете, не знающим как решить задачу. Пускай часы идут быстрей. Позволь мне выйти отсюда. В 9 часов я говорю Жаклин, что чувствую усталость. Она берет меня за руку. Я ничего не чувствую. Потом мы лежим рядом в наших пижамах, мои губы крепко сжаты, а мои щеки должно быть раздулись как у хомяка, потому что мой рот полон Луизой.
Мне не следует говорить тебе куда я иду завтра.
Ночью я вижу соблазнительный сон о своей бывшей подружке, которая сильно увлекалась папье-маше. Это начиналось как хобби. Кто будет возражать против нескольких ведер с мукой, воды и мотка рабицы? Я либерально отношусь ко всему и верю в свободное самовыражение. Однажды я прихожу к ней домой и обнаруживаю, что из почтового ящика, который находится прямо на уровне моего паха, торчит голова желто-зеленого змея, не настоящего, но достаточно правдоподобного, с красным языком и серебряными зубами из фольги. Я не решаюсь нажать на кнопку звонка. Не решаюсь, потому что для того, чтобы дотянуться до звонка, нужно упереться интимной частью своего тела прямо в голову змея. Между мной и мной происходит диалог:
Я: Не глупи, это шутка.
Я: Что ты подразумеваешь под шуткой? Это смертельно.
Я: Эти зубы не настоящие.
Я: Им не нужно быть настоящими, чтобы суметь причинить боль.
Я: Что она подумает о тебе, если ты простоишь здесь всю ночь?
Я: Что она вообще обо мне думает? Какого сорта девушки нацеливают змею на твои гениталии?
Я: Девушки, которые любят повеселиться
Я: Ха-ха-ха
Дверь распахнулась и на порог вышла Эмми. На ней был кафтан и длинная нить из бус. "Тебе это не причинит вреда" - сказала она. Это для почтальона. Он мне надоел".
"Я не думаю что это испугает его" - говорю я. "Это только игрушечная змея. Меня это не испугало".
"Тебе нечего бояться" - говорит она. "В горле у змеи есть крысоловка".
Она исчезает в доме, а я тем временем болтаюсь у лестницы с бутылкой Бужеле Нуво в руках. Она возвращается со стеблем зеленого лука и просовывает его в рот змее. Что-то ужасно лязгает и нижняя часть лука падает отрубленной на коврик у дверей. Возьмешь его с собой, хорошо? - сказала она "Мы съедим его позже".
Я просыпаюсь в поту, дрожа всем телом. Жаклин мирно спит рядом со мной, свет просачивается сквозь старые занавески. Укутавшись в свой халат я выхожу в сад, радуясь внезапной влажности под ногами. Воздух чистый и теплый, а по небу растянулись розовые царапины. Было какое-то урбанистическое удовольствие от сознания того, что только я сейчас вдыхаю этот воздух. Беспрестанные вдохи-выдохи миллионов легких угнетают меня. Слишком много нас на этой планете и это начало большого шоу. Шторы на окнах моих соседей опущены. Какие они видят сны или, может быть, кошмары? Все было бы по другому увидь я их сейчас, с расслабленными уголками губ, с открытыми телами. Мы могли бы сказать что-нибудь честное друг другу вместо обычного, скомканного "Доброе утро".
Я иду посмотреть на свои подсолнухи, мирно растущие в спокойной уверенности, что здесь всегда будет солнце для них, самоутверждающиеся нужным способом в нужное время. Редкие люди добиваются того, чего добивается природа без усилий и, в основном, без потерь. Мы не знаем кто мы, или как нам действовать, еще меньше мы знаем о том, как расцвести.
Слепая природа. Homo sapiens. Кто кого обманывает?
Итак, что мне делать? Я спрашиваю малиновку, сидящую на стене. Малиновки очень верные создания, которые из года в год живут с одним и тем же партнером. Мне нравятся доблестный красный щит на их грудках и их надежный путь, которым они следуют за лопатой в поиске червей. И вот я здесь, взрыхляю почву, и вот маленькая малиновка убегает с червяком. Homo sapiens. Слепая природа.
Я не чувствую в себе мудрости. Почему так случается, что человеческим существам позволено расти без необходимых механизмов, дающих возможность принимть здравые этические решения?
Нет ничего сверхъестественного в моей ситуации:
1. Я люблю женщину, которая замужем;
2. Она любит меня;
3. Я живу с другим человеком;
4. Как мне узнать, является ли Луиза той, кого нужно любить, или той кого нужно избегать?;
Церковь могла бы ответить мне, друзья пытались помочь мне, можно встать на путь стоика и избежать искушения, или поднять парус и повернуть свой корабль в сторону попутного ветра.
Впервые в жизни сделать правильный шаг значит для меня больше, чем выбрать свой собственный путь. Я думаю, что за это мне нужно благодарить Вирсавию...
Я помню, как она вернулась ко мне после шестинедельного путешествия в Южную Африку. Перед тем как она ушла, ей был поставлен ультиматум: он или я. Ее глаза, которые очень часто наполнялись слезами от жалости к себе, упрекали меня за еще один запрещенный прием в нашем любовном поединке. Это было провокацией с моей стороны, и конечно она выбрала его. Очень хорошо. Шесть недель. Я чувствую себя как девушка из рассказа о Румпельштилскине, которая сидела в подвале, набитом соломой, и должна была превратить ее в золото к следующему утру. Все, что у меня когда-либо было от Вирсавии - это кипа соломы, но когда она была со мной мне хотелось верить, что эта солома превратится в драгоценный камень. И вот в итоге я оказываюсь среди отбросов и мусора и мне нужно очень потрудиться, чтобы вымести все это. Потом она пришла - нераскаявшаяся, как всегда забывчивая, и спросила меня почему я не отвечаю на ее звонки и не шлю ей писем до востребования.
"Мой ультиматум был совершенно серьезным".
Она сидит молча 15 минут, пока я приклеиваю задние ножки к кухонному стулу. Потом она меня спрашивает встречаюсь ли я с кем-нибудь еще. Я отвечаю, что встречаюсь - коротко, неуверенно, безнадежно.