И в самом деле, на обороте листка я прочёл, кому послано письмо (на нашем рисунке задней стороны листка, конечно, не видно):
АПОΔОС ΘΕΩΝI ΑΠΟ ΘΕΩΝΑΤΟC ϒΙΟϒ
Аподос Теони апо Теонатос юйу
Передай Феону от Феоната сына.
Ясно: это письмо. Почему же на нём нет более точного адреса — ни города, ни улицы, ни дома? Потому, что почты тогда не было и письма передавали через знакомых. Писать точный адрес тогда не было необходимости.
Но почему не указана фамилия получателя, а только имя? Это меня не удивило. Я знал, что фамилий тогда не было: людей называли тогда по имени и отчеству.
Не удивило меня и то, что на адресе написано: «Передай», а не «передайте». В то время все говорили друг другу «ты».
Знал я также и то, что на «ат» у греков оканчивались ласкательные формы имён, поэтому «Феонат» — это то же, что по-русски «маленький Феон», или почти то же, что «Феденька». Стало быть, я уже знал, что папирус — письмо мальчика к отцу.
ПИСЬМО МАЛЬЧИКА
Отец, очевидно, находился в Оксиринхе, так как письмо найдено здесь. Значит, сын жил где-то в другом месте.
Сделав это открытие, я вернулся к письму.
ΚΑΛΩϹ ΕΠΟΗϹΕϹ
Калос эпойесес
Хорошо ты сделал:
ΟϒΚ ΑΠΕΝΗΧΕϹ ϺΕ ϺΕΤ ΕϹΟϒ EIC ΠΟΛΙΝ
ук апенехес ме мет эсу эйс полин не взял меня с собой в город!
Город — это, конечно, Оксиринх. Если бы мальчик жил в каком-нибудь другом городке, он не назвал бы Оксиринх просто «городом», а сказал бы «в Оксиринх». Кто же мог бы сказать вместо «Оксиринх» просто «город»? Только житель деревни, от которой недалеко до Оксиринха. Значит, мальчик жил где-то поблизости Оксиринха.
Дальше:
Η Οϒ ӨΕΛΙϹ ΑΠΕΝΕΚΚΕΙΝ (ϺΕ)
э у телис апенеккейн (ме)
Если не хочешь повести (меня)
ϺΕΤ ΕϹΟϒ ΕΙϹ ΑΛΕΞΑΝΔΡΙΑΝ
мет эсу эйс Александриан с собою в Александрию,
Οϒ ϺΗ ΓΡΑΨΩ ϹΕ ΕΠΙϹΤΟΛΗΝ
у мэ грапсо се эпистолен не напишу тебе письма
ΟϒΤΕ ΛΑΛΩ СЕ
уте лало се и говорить не буду с тобой
ΟϒΤΕ ϒΙΓΕΝΩ СЕ ΕΙΤΑ
уте юйгено се эйта и не скажу «будь здоров» тебе больше.
Из письма видно, что мальчик обижен: он надеялся, что отец возьмёт его с собой, а отец этого не сделал.
Наверное, отец часто брал мальчика с собой в Оксиринх, а на этот раз он не взял его с собой; не взял потому, что хотел ехать не только в Оксиринх, а гораздо дальше — через Оксиринх в Александрию. Мальчик очень обижен. Он угрожает отцу, что не будет с ним больше разговаривать. Маленький Феон верил, что эта страшная угроза испугает отца и тот пришлёт за ним. Ясно, что, когда Феон писал письмо, отец был ещё в Оксиринхе и не уехал ещё оттуда в Александрию.
Читаем письмо дальше:
ΑΝ ΔΕ ΕΛθΗϹ ΕΙϹ ΑΛΕΞΑΝΔΡΙΑΝ
ан де элтес эйс Александриан
Если же придёшь из Александрии,
Οϒ ΜΗ ΛΑΒΩ ΧΕΙΡΑΝ ΠΑΡ ΕϹΟϒ
у мэ лабо хейран пар эсу не возьму я руки у тебя,
ΟϒΤΕ ΠΑΛΙ ΧΑΙΡΩ СЕ ΛϒΠΟΝ
уте пали хайро се люпон ни, опять же, скажу: «Здравствуй», тебе больше.
Это сказано неясно, по-детски; но мальчик, конечно, хочет этим сказать: «Если же ты приедешь из Александрии, то я не подам тебе больше никогда руки и больше не скажу тебе: «здравствуй», — он грозит отцу, что поссорится с ним на всю жизнь.
Чтобы показать отцу, что он не шутит, он прибавляет к этому ещё:
ΑϺ ϺΗ θΕΛΗϹ ΑΠΕΝΕΚΑΙ ϺΕ
ам мэ телес апенекай ме
Если не хочешь взять меня,
ΤΑϒΤΑ ΓΕΝΑΙΤΕ
таута гейнайте!
так оно и будет!
ΚΑΙ Η ϺΗΤΗΡ ϺΟϒ ΕΙΠΕ ΑΡΧΕΛΑΩ
кай э мэтер му эйпе Архелао
И мама моя сказала Архелаю,
ΟΤΙ ΑΝΑϹΤΑΤΟΙ ϺΕ ΑΡΡΟΝ ΑϒΤΟΝ
оти: анастатой ме! аррон аутон!
что: «Он сводит с ума меня! Убери его!»
Ловкий мальчишка знает, чем пронять отца. Он намекает, что он стал таким шалуном в деревне, что мать не может с ним справиться. У неё, хвастает Феон, и так уже не хватает терпения, и она вечно жалуется на него Архелаю.
Кто этот Архелай, мы не знаем, и это, наверное, навсегда останется для нас тайной: в папирусе о нём больше ничего не говорится. Может быть, учитель, сосед или знакомый.
Маленький Феон — хитрый мальчишка: он думает, отец захочет избавить мать от неприятностей и захватит мальчика с собой в Александрию.
ПОЧЕМУ МАЛЬЧИКУ ХОЧЕТСЯ ПОВИДАТЬ АЛЕКСАНДРИЮ?
Александрия была в то время столицей Египта. В ней было больше полумиллиона жителей. Этот огромный город лежал при впадении Нила в Средиземное море. Каждому деревенскому жителю не раз приходилось бывать в Александрии. Здесь находились все государственные учреждения, сюда же свозили хлебный налог со всего Египта. Тысячи тонн зерна ссыпали в высокие каменные башни базиликона — зернохранилища.
Во дворах между мешками с зерном толпились, толкая друг друга, чиновники с перьями и дощечками в руках, торговцы, голые полицейские, вооружённые дубинками, погонщики ослов и целая армия чёрных нубийских рабов.
Но, кроме базиликона, в Александрии было на что посмотреть: римские и сирийские корабли, прибывавшие с товарами в гавань, богатые дворцы и храмы, статуи и картины знаменитых мастеров.
Как красивы были александрийские статуи, видно из дошедших до нас копий.
В центре города, в одном из императорских дворцов, помещалась огромная библиотека-музей. В этой библиотеке были собраны все греческие книги почти за тысячу лет! Конечно, это не были печатные книги, это были написанные от руки свитки, свёрнутые в трубку папирусы. При библиотеке жили учёные. Они имели общую кассу, ели вместе и только и делали, что с утра до вечера читали книги, занимались учёными разговорами и писали новые книги.
Но больше всего, наверное, наслушался маленький Феон об александрийских улицах — ведь они поражали приезжих простаков с юга Египта. В небольших греческих городах улицы обыкновенно были узенькие, грязные, извилистые. Часто по ним вовсе нельзя было проехать в коляске. Уборных у греков не было — улицы часто служили в то же время уборными. Можно представить себе, как на них было грязно. А в Александрии можно было свободно проехать по улицам на колеснице, запряжённой четвёркой лошадей. Две главные улицы имели больше двадцати шагов в ширину; нас это не удивит, но для древних это казалось чем-то необыкновенным. Александрийские улицы были совершенно прямые, шли параллельно друг другу и пересекались под прямыми углами. Всё это казалось деревенским жителям настоящим чудом!