Учительница русского языка и литературы, Оксана Вадимовна, временно поставленная на младшие классы, подошла к окну и зашевелила губами. Высший разум сегодня с ней говорить отказывался. Облака никак не складывались в буквы и в этом конечно были виноваты дети. Она ухватила за оттопыренное ухо пробегавшего мимо с воплями Ваньку Жукова и ткнула пальцем в небо
– Читай!
Ванька скривился, из глаз его закапали крупные слезы и он сбивчиво, неловко залопотал, что это не он первый начал и что он не виноват, а глобус сам разбился прямо в окно. Оксана Вадимовна крепче стиснула Ванькино ухо и заорала, перекрывая воплем шум и гам школьной перемены
– Читай, говорю тебе!
Ванька осторожно и недоверчиво подошел к окну, посмотрел на облака, с большим трудом нашел первую букву и медленно, по слогам принялся читать:
– «Дорогая моя учительница. Оксана Вадимовна. Я пишу тебе письмо. Только ты у меня на земле и осталась. Меня похитили инопланетяне. Мама и папа тоже тут. Мы живем хорошо. Просто замечательно. Я учусь на Бетмена и Супермена. Это не сложно, но заставляют много кушать – чтобы мышцы много росли.
А вчера за ужином мы очень тебя все вспоминали, потому что была селедка, а она мордой на тебя сильно похожа. Папа даже хотел тебя навестить, чтобы ейной головой тебе в харю потыкать, но мама его отговорила. А только я все равно выучусь и к тебе прилечу на летающей тарелке – чтобы и тебя сюда забрали. Кричать тут не разрешают, и деток мучить ты не сможешь. А будешь жить долго и счастливо, словно у Христа за пазухой. Остаюсь твой ученик, Витя Карамазов».
Ванька повертел головой, но на небе больше ничего написано не было. Он ловко вывернулся из ослабевших пальцев учительницы и, как бы случайно пнув ее в лодыжку, умчался. Через секунду, вопя и толкаясь, он влился в толпу точно таких же младшекласников.
Никто не заметил тихого сияния, проступившего на усталом лице старой учительницы. Не обращая ни на кого внимания, она прошла в учительскую, налила себе чаю, села на продавленный диван и стала ждать. В ее жизни наконец-то появился смысл. Теперь она точно знала – за ней придут, и готова была ждать сколько угодно.