Мордехай как гений живет вне времени. Он окунулся в древние тексты и ему стало больно и стыдно сейчас, он почувствовал собственную вину за древние мерзости и, будучи человеком абсолютно скромным, считает, что все люди таковы, как он, а значит, должны испытывать такую же боль и стыд, а если не испытывают, то их надо вразумить и “хоть как-нибудь да заставить каяться в давних чужих грехах. Грехах, совершенных в закопченных трущобах, звавшихся когда-то царскими дворцами, в злых щелях, которые уже захлопнуты, забетонированы…”. Если бы Мордехай вырос в Рязани, как могло бы быть, если бы его отец не отправился в Иерусалимский улус на помощь ютаям, то знал бы простую народную поговорку: “Не тронь дерьмо, чтоб не воняло!”. Нет, он вырос среди “созерцания слепящих звездных россыпей”… среди “гипнотически таинственных формул и диаграмм”. Про дерьмо он имел весьма приблизительное представление. Поэтому не боялся его трогать. И отравляющая вонь исторического дерьма постепенно отгораживала его идеальный мыслительный аппарат от реальной жизни, замыкая в области “идеального идеала” в образе “Третьего Храма… Третьего Рима и Эдема в одном флаконе”, как поставил диагноз друг Мордехая Соломон. Тезка великого ютайского мудреца однако…
Но диагноз не лекарство. Болезнь зашла слишком далеко: “Ни один народ в мире не живет своим прошлым настолько, насколько мы!.. Продолжаем всерьез пользоваться лунным календарем… ни в какие ворота… Луна – это наш бич. Иногда мне кажется, что она, как якорь, держит нас у старого, давно уже пустого берега, и не пускает в плавание…”.
Да, диагноз… Лунным календарем пользуется весь Восток, отмечающий свои Новые Годы по своему, тоже лунному, календарю. Мусульмане пользуются лунным календарем. А для ютаев это пока что-то вроде детской игры в свое государство – древний возрожденный язык, древний календарь, древние праздники – они столько ждали этого, что можно порадоваться только, что они, наконец, обрели то, чего жаждали двадцать веков. И пусть будут счастливы! Грешно попрекать детей их играми. С ними надо играть вместе…
Мордехай тоже впал в детство, но его увлекли сказки, в которых всякие персонажи глотают небесные тела. В основе мифов многих народов лежит миф о крокодиле или драконе, глотающем солнце. Мордехай решил проглотить ненавистную луну. Отцепить проклятый “якорь”, приковавший ютаев к старому пустому берегу. Благо, что он сам создал “изделие Снег”, способное сделать это при подключении к обычному источнику питания типа низковольтного трансформатора. Сам довел его до ума в физическом институте, сам испытал, чем привел в ужас ордусское руководство.
Понятно, что такое возможно только в утопии Зайчика-цзы. В моей антиутопии такое изделие, даже незавершенное, хранилось бы не в музее научного института, а в глубоком бункере, ключ от которого был бы в “атомном чемоданчике” главы государства. Да и завершили бы его в моей антиутопии, и испытали бы…
Только не важно, в утопии ли, в антиутопии, но физик уровня Ванюшина не мог не осознавать очевидного даже для “гуманитария” Богдана Оуянцева-Сю: аннигиляция Луны приведет к таким катастрофам на Земле, что уже не до ютаев станет и не до покаяния. Скорей всего, человечество исчезнет или вернется на уровень Адама и Евы, что практически то же. Такая слепота физика-гения возможна только в случае практически полного его сумасшествия. Возможно, Зайчик-цзы и хотел сказать, что фанатичное, без чувства меры служение даже высоким идеалам превращает доброго человека в “беспощадно доброго”, то есть в безумного и просто глупого, неспособного ни предвидеть последствий аннигиляции Луны, ни того, что “если ты слишком истово проповедуешь то, что идет вразрез с устоявшимися, формирующими повседневную порядочность представлениями о плохом и хорошем – будь готов, что ближайшими твоими сподвижниками окажутся те, для кого “хорошо” и “плохо” – и вовсе пустой звук. Для них “хорошо” лишь то, что хорошо для них”.
Так произошло с Мордехаем, убедившимся в последний момент жизни, что Зия – мерзавец, так произошло с Сахаровым, так произошло с Яхве, доверившим Истину Моисею, который превратил ее в то, что ему было выгодно, так происходит со всеми Учителями, неспособными соизмерить Свою Истину с восприятием того, кому он ее доверяет. Люди создают себе тех богов, какие им выгодны.
Человекознание и духовная чистота Богдана на этот раз спасли мир, но этот акт принес ему немалые духовные страдания: и Ванюшина не смог спасти, более того, косвенно виноват в его смерти, и в Жанне глубоко разочаровался, и вину перед сыном, которого не знал, обрел. Духовное восхождение проходит по тропе страданий, потому что с прошлым расставаться больно, даже если оно иллюзорно.