Обычно это случалось ночью. Максу казалось, что лицо Пака маской прирастает к его собственному лицу и Лера видит не густые брови и высокий лоб мужа, а хрустальные глаза с дьявольским огоньком в черных зрачках. После лицо отслаивалось. Лицо смеялось, лицо плавало по комнате, лицо приказывало разбить стену и следовать за ним…
- Нет!
- Что нет? – возмутился Валера и поставил гитару в стойку. – Ты сбился, Макс. Что за самоход?
Макс не думал оправдываться. Играть невозможно, когда везде он. Пак. Паркер Джонс. Или музыканты из его группы. Даже Валера явился на репетицию в черной бейсболке и черной футболке, как соло-гитарист «VictoryGA». И линзы Валера купил в оптическом салоне цветные, чтобы карие глаза отливали желтизной, как у лучшего друга Пака. И худел Валерка специально, чтобы щеки впалыми казались.
С улицы донеслись детские крики. Кто-то разбил стекло. В помещение с низкими потолками, где Макс обычно заваливался перед концертом на диван с продавленной спинкой и наигрывал под уже написанные тексты мелодии на акустической гитаре, залетел кожаный мяч. Прокатился по полу и замер у стены.
Макс на мяч внимания не обратил.
- Да не вам говорю! – крикнул он. – Идите к своему Паку. Я не хозяин вам… Не хозяин!
Валера почесал левую бровь и его вспотевшая рука сошлась в крепком ударе с рукой басиста. А обычно молчаливый ударник стянул с головы красную шапочку и выкрикнул благодарственное:
- Вау.
А поникший Макс опустился на холодный пол. Чего-то не хватало. Понять бы чего? И горло кто-то душил. Голова распухла. Для пения не оставалось сил. Посторонние мысли мешали. Она звонила. Лера. Судя по акустике – была на улице или в шумном месте. Концерт Пака завтра.
- Я с вами, - Макс поднялся на ноги. И друзья обняли его.
- Круто же было в Варшаве? – поинтересовался Валера. – В тот год ты был один. Теперь мы вместе. Команда. Говорят, Пак звучит в новом туре нереально.
- Скорее гитара Пака, - поправил Валеру Макс.
- Нет, Пак… Он!!! Если бы не его руки, голова, умение сделать сначала так, а потом так…
- Вы…
- Да брось, Макс, - Валера торжественно приклеил к гитаре трехцветный лепесток, как Пак в текущем туре и получил одобрение на лице барабанщика. - Сам же пытался играть как Пак и у тебя не вышло? Так же?
- Как будто у тебя вышло.
- Не вышло, но я верю и стремлюсь.
- А я хочу быть собой… Отправил наши записи в Лондон. На днях ответ должен прийти.
- Ага. Долго будешь искать свой стиль, дружище, долго… Долго… Все уже опробовано по тыще раз. И бритам ты даром не сдался. У них свои Паки кругом.
- Замолчите, - хотелось крикнуть Максу, но он боялся потерять их. Верных и преданных. И в этой комнате, и в соседнем зале с греческими колонами и скульптурной лепкой на стенах он проживал иную жизнь. Максу казалось – жизнь без Пака. Дома висел портрет кумира. В ДК не висел. Валерка хотел повесить, но Макс не позволил. Ему хватало, что зеленые, или синие, или серые глаза без конца проявлялись в их собственных мотивах – призрачные ноты, гармонии и ритмы, неосознанно стянутые из ранних работ «VictoryGA». В этом друзья поддерживали Макса. Новая музыка группы - пресная, ванильная, сахарная, под такую только шарики пускать, чтобы радость на лицах у поклонников вызвать. Но почему его друзья идут на этот чертов концерт? Что притягивает их в долговязом Паке, теперь уже с волосами длиннее, чем обычно, с аккуратно подстриженной бородкой и стильными усиками, как магнит?
- О, статья! – крикнул Валерка и успел первым занять кушетку.
Барабанщик настучал палочкой новый ритм. Макс сразу догадался, откуда комбинация, вздохнул и короткой отмашкой велел ему ускориться, сменить темп, чтобы не так походило на любимый Леркин Паковский хит.
- Мальчики, не скучаем!
Хлопнула дверь. Валерка открыл журнал. Максим мельком увидел фотографии Пака… Знакомую улыбку и синие глаза. На глянцевых фотографиях – всегда синие. И одет Пак был в черный деловой костюм. Белый воротник стягивал худую шею. Волосы – подстрижены, а две ладони сложены треугольником у груди.