Пак танцевал на своем подиуме и казался столь далеким, что тепло, исходящее от рослой фигуры, не всегда ощущалось. И свет не грел, и бумажные звездочки сыпались на голову, а радости не приносили.
Лера нашла Марину на площади. Подруга забралась на бетонный бортик перед торговым центром, щурилась и смотрела на ясное небо, на летнее солнце. Маринка вырядилась в футболку с концерта в Варшаве, до этого дня бережно хранимую в совместном уголке кумира. Лера пришла в желтом платье с кружевным воротником и в босоножках. Маринка засмеялась, едва увидела ее.
- О, фанатка называется, привет, - поздоровалась она и обняла Леру.
- Точно, - подумала Лера и оглядела оживлённую от гула и криков площадь. Крыльцо с колоннами оградили железным забором, у памятника притормозила патрульная машина, у ступенек торгового центра остановилась еще одна…
- Что это?
- Пак добавил новый пункт в райдер, - пояснила Марина. - Ограждение и патруль. В Братиславе поклонники взорвали петарды. Десять человек пострадало. В Будапеште фанат-одиночка бросился под колеса лимузина и чудом не погиб. В Румынии Пак ступил на ступеньку, а силач-безумец оттолкнул охранника и бросился душить кумира... Вот так… - Марина вытянула руки и затряслась.
- А я надеялась…
- Не грусти, увидишь своего Пака, - посочувствовала Лере подруга и спрыгнула на асфальт. Лера поникла. Да, она увидит Пака. Издалека. За железный забор не пустят... Не пустят… Никогда… Раскаленная от жаркого воздуха площадь поплыла перед глазами. Кто-то бросил самый большой камень, хрустнуло стекло, и мир рассыпался на осколки. С острыми краями. Один ранил… Глубоко проник в грудь. Внутри закровоточило, ноги не держали. Марина помогла присесть на ступеньку и дала воды.
- Вот дурында, кто ж на жару без питья из дома выходит? Забыла все мои уроки?
- Забыла, - еле выговорила Лера, а сама все думала, что к Паку не подобраться. Никак. Что же предпринять? Она оказалась в числе многих, кто смотрел на арочные окна на верхнем этаже и тех, кто только думал, как будет преодолевать металлическое заграждение, едва откроется парадная дверь и на крыльцо с колонами выйдет он. Паркер Джонс. Как кумир выглядит сейчас, мало кто понимал. Слишком часто он менял имидж, подстригался, отращивал волосы, красился или оставлял естественный цвет, ходил в черных свитерах или цветных, в кроссовках или в непромокаемых ботинках, но всегда улыбался, поднимал руку, шевелил губами и улыбался. Макс отворачивался, если видел Пака на красной дорожке раскрученной европейской премии, а Лера бросала все дела и скорее бежала к экрану телевизора - смотреть на запястья, покрытые светлым, едва заметным пушком, поглаживать их.
- Он там? – спросила Лера.
- Обедает, - ответила Марина. - Скоро вернуться должен. Ждем.
- То есть увидеть Пака и здесь не удастся? Даже издалека?
- Лотерея, - Марина пожала плечами и надела солнечные очки.
Неподалеку шумел фонтан. Холодные струи поднимались и опускались, иногда попадали за воротник Лериного платья и невольно освежали. Блестели на солнце стеклянные купола-крыши. Там, наверху, гуляли туристы и с интересом разглядывали их. Тех, кто сидел на ступеньках, на бортиках, кто верил и ждал невозможного. Ждал, когда звезда Пака осветит и заполнит черные и мрачные дыры светом, согреет и прижмет. Старые вещи «VictoryGA» грели, взрывали сами по себе, заставляли вставать из кресла, зажигать свет и кружиться по комнате. Голос Пака ощущался искрящейся точкой, огненной, рыжей, горячей, которая всегда гасила ледяную, бледную и холодную. Новая музыка не спасала, к последним хитам требовался иной контакт. Физический, реальный, ощутимый...
Лера глянула на крыльцо. Под козырьком маячили плечистые фигуры. Вблизи ограждения, в первых рядах, теснились журналисты с камерами... Пустили только одного. Шатена.
Пак! Пак! Приехал? Где же он?