- В кутузку захотела? - шепнула Марина и пригнулась, едва в поле видимости появился полицейский в черных ботинках, расставил ноги и что-то шепнул в динамик рации. – Не шевелись.
Лера склонила голову к оцепеневшим коленям. На желтой юбке появилось пятно, она стала судорожно тереть его платком.
- В майке с портретом Пака так и сойдешь за туристку, - съязвила она.
- Тише! Ты и на концерт на каблуках собралась? – Марина переглянулась с Хулио.
- А что? – удивилась Лера.
- А то. Не оценит Пак твоей кружевной красоты.
- Пак девушек в джинсах и синих майках предпочитает. Я таких видел за кулисами. Ну еще с голубыми жидкими волосами, - Хулио замолчал.
Полицейский остановился вблизи стеклянного купола. Маринка приготовилась защищать их всех. Где-то рядом, за бьющим холодными струнами фонтаном, обитали Зазывала, Поющая, Худая, Доночка Жана, Улыбка Счастья. Маринка жестом приказала остальным не высовываться. Не спешила отрывать голову от колен и Лера. Хулио сжал ее ладонь, а ей показалась, что это рука Максима.
Как в тот день. Он заставил посмотреть на школьный мир другими глазами. Общение с ним. Дружба. Славик с дружками вгонял в слезы, Макс лучистой песней избавлял от тоски, брал за руки и выводил из темного угла на свет.
В те дни Лера не знала Пака, кто он такой и как поет. И призрака не существовало, как и мыслей о Паке. Лера помнила, как звучал на переменах голос Максима. Светло. Лучисто. Она поверила ему, он поверил ей. Впервые за много лет одиночества и уныния Лера расправила плечи, выщипала брови и получила в награду смех матери, которая сразу догадалась, что в жизни дочери произошли перемены.
Полицейский ушел. А в толпе снова загудели. Но напирать на ограждение больше никто не спешил. Охранники контролировали ситуацию.
Балконная дверь в центральной арке фасада открылась резко, решительно. На площадку с винтажными колонами вышел он, Паркер Джонс. В черном балахонистом кардигане, с короткими волосами и в солнцезащитных очках. Помахал бледной рукой привычным жестом и улыбнулся. Лера подняла глаза. Над головой кумира мерцал сияющий нимб. Он! Он! Услышал ее! Услышал!
Лера не выдержала, сорвалась со ступеньки, и ни Маринка, ни Хулио не смогли ее удержать. Она полетела туда, где стояли все. Она расталкивала хмурых парней с рюкзаками и печальных женщин в майках, как у Маринки, она проскальзывала мимо радостных девочек-подростков, в ответ ее обзывали, грозили натравить полицейского. Лере было все равно. Сумка дрожала от вибрирующего телефона, но она не спешила брать трубку. Заветный конверт вытащила. Ей казалось, сейчас, в данную минуту, она подбросит письмо в воздух и послание достигнет арки балкона, где стоял он, Пак, и упадет ему в ноги, к носкам начищенных до блеска ботинок. Пак наклонится, поднимет конверт, вскроет, прочет у нее на глазах, узнает, о чем Лера думает, ответит прямо сейчас и, подобно волшебнику, исполнит желание. А просила Лера всего одного… Одно…
- Девушка, телефон обронили…
Шатен подал Лере выпавший из сумки телефон. На экране высветился номер матери. Лера ответила.
- Когда домой? Я на трех сестер в театр. Оксана приехала.
- Мам, - потянула Лера. Пак все еще был на балконе, положил руки в черных перчатках на перила и загадочно смотрел на толпу. Лучи солнца танцевали вокруг него. На мизинце сверкнул перстень с огромным камнем. Защелкали фотоаппараты. От куполов торгового центра потянулись те, кому Пак был абсолютно безразличен, но полицейские пускали людей к ограждению выборочно.
- Граждане, сохраняем спокойствие, - привычно голосил полицейский. – Повторяю, сохраняем спокойствие.
Только его не слушали, давки не было, почти все просто стояли и смотрели на сияющий нимб. Или его не было. Лера закрыла глаза, открыла. Нет был, она отчетливо видела искрящийся круг, похожий на рыжую точку из одной очень старой песни «VictoryGA». Ее не крутили по радио, мало кто знал об этой редкой записи, песня стала бонусом на японском издании. Макс как-то добыл этот диск у спекулянтов. Специально для нее. Леры.
Макс, мой милый Макс…
Вместо конфетти на головы стоящих у ограждения падали мыльные пузыри. Разных цветов. Прозрачные, невесомые, хрупкие.