Лера замолчала. Вспотевшая рука Пака зажимала струны на грифе, сам он молчал, а от гитары исходил гудящий звук, похожий на режущий, колкий. Лера поняла, что он забыл, зачем притащил ее в свой люкс.
- Еще, - вдруг произнес Пак и вывел Леру из душной ванной. В спальне помог закутаться в пуховое одеяло. Под голову сунул фиолетовую подушку, а сам, не расставаясь с гитарой, развалился рядом и стал слушать. Русская поклонница мечтала наяву. Нет, его тайна не раскрыта. Просто девица уловила скрытый смысл его песен и теперь сочиняла свои письма, не понимая, что все это случилось на самом деле. Давно. С другой его фанаткой. Близкой знакомой. Та прошлая похожа на эту настоящую. Обе одинаковы по росту, в плечах полноваты, в талии стройные, светловолосые, и серые глаза не слезятся, а искрят. В черных зрачках мерцает фитилек жизни. Только жили они в разных уголках планеты. Эта в России, та во Франции. И он потащил француженку в люкс после официальной встречи, как и эту, и обе не возражали. Только европейка не читала ему письма и не делилась мыслями, как русская. Опытная француженка исполняла желания, а наивная русская, как ребенок, грезила наяву:
«Пак, бывает так, что привыкаешь к чему-то или кому-то. Я привязалась к твоей музыке. Всегда ношу плеер в сумке. Но доставать не решаюсь. Студенты в восторг приходят от сладких голосов Иванушек и Аленушек. Я же скрываю свое увлечение. Помню, услышала «VicktoryCA» на выпускном, и мир перевернулся. Пак, ты научил улыбаться! Описывать впечатления! Представлять, как буду показывать всем твой диск! Хвастаться, что у меня есть столь ценная запись. А вот быть кем-то! Сложно… Как и притворяться…
Плеер. Я слушаю твой альбом, Пак! На паре глаза закрыты, я мысленно танцую на полянке. Там горы с голубыми вершинами сходятся с линией горизонта. Луговые цветы на зеленых стебельках покачиваются. Где-то рядом журчит ручеек и бежит к дуплу белка. Я начинаю кружиться. Спокойный голос, Пак, перетечет в стон-вопль. «…Никто не говорил, что будет легко». Я вспомню смех. Предательство. Как унывала. Совет Макса, его заботливый голос, улыбку. Он уехал на месяц. «…Никто не обещал, что будет так трудно». Песня другой группы? Ну и ладно, ты раньше спел об этом, только не столь прямо...
Но, Пак, я не привыкла жаловаться. О слезах по ночам, одиночестве, кассете в плеере и воображаемых танцах на цветущей полянке не знал даже мой школьный учитель. Контрольная! Две трудные задачи. Не могу решить. Двойка грозит. И я выкрутилась. Стыдно признаваться даже тебе. Но, я расскажу. Пак, я… Я не сдала работу на проверку. Помню, глаза соседа по парте… Макса… Как он смотрел с укором. Он видел, что я спрятала листочки в сумку… Что я нагло соврала … И не выдал меня».
Полуденное солнце ослепило. Лера поняла, что спала… Открыла глаза… Его половина… Пуста. Гитара лежит на полу, дверь запереть забыли – в замочной скважине блестит желтый ключ. Из темноты коридора доносится голос… Голос Пака. Ругательный, требовательный. Дэйли кружится перед ним юлой и сует под нос набирающие лайки и комментарии фотографии. Пак отмахивается.
- Пиар, дорогая, пиар! – кричит Пак в трубку. – Да не забыл я про праздник… Дэйли, найти в тойс железную дорогу, самую дорогую, и отправить с курьером ко мне домой. У Рона праздник, - шепнул Пак на ухо помощнице.
- Есть, - Дэйли плюхнулась на центральный диван и перешла из новостей на сайт детского магазина. – Так ему же … Пак! - Пак не ответил. Дэйли вздохнула. Цветные картинки замелькали одна за другой в ленте сайта. Дэйли пыталась показать Паку свой выбор, но он отошел к арочному окну. Отодвинул рукой спадавшую с карниза тяжелую штору.
– Рону, подарок, а не Арону! Дэйли… Запомни. Рону… Да, восемь, помню, дорогая, а Арону… Арону … двадцать шесть, ты права дорогая… Не только, милая, - с горечью произнес Пак. – От успеха и популярности «VictoryGA» зависит будут у нас деньги или нет. Подумай, дорогая...
Закутанная в одеяло Лера стояла на пороге гостиной. Как призрак, как тень. Чужой мир, чужой небосвод. И ей нет места рядом с тем, кто слушал ее рассказ, кто письма превращал в куплеты. Ради забавы поглядеть на него, она лишилась и своего мира. Уютного. Не будет больше улыбки Макса, ворчания мамы, смеха детей. Куда идти? Дома у нее нет больше, нет семьи. Она все потеряла. Все. Не только документы, сумочку и телефон. Отношения, которые ничем не оценить, разрушены...